Сергий Чернец - Болезнь века

А почему пришло понимание этого диалога. Потому что я прочитал дневниковый роман Льва Толстого – «Детство, отрочество, юность». Особенно про детство я прочитал, что Толстой маленьким мальчиком вёл дневник и записывал все происходящие с ним события. Как он нашёл мертвую птичку в саду и переживал, даже похоронил её…

Я вдруг, обрёл себя. Я узнал, что какие бы не были мои отношения с окружающими, – я остаюсь один на один со своим внутренним человеком, то есть, – с самим собой.

Кто однажды обрёл себя, тот уже ничего на этом свете потерять не может, он имеет постоянного друга в себе самом. И кто понял человека в себе, тот легче понимает всех людей, – ведь они тоже имеют «внутреннего человека» и тот упрекнёт их за неблаговидные поступки и за оскорбления другого человека (меня, например). Так я думал.

А для этого необходимо нужно что сделать: развивать свой разум, чтобы понять себя, своё отношение к другим и своё место во Вселенной. Человек должен постигнуть простую истину, сообразуясь со своей ограниченностью (не все знания мира доступны сразу) и со своими возможностями. Он должен развить способность любви к другим, как и к себе, и почувствовать единство всех живых существ.

И тут вступают нормы и принципы общества, в котором человек живёт и воспитывается. Человек не свободен выбирать между тем, чтобы иметь «идеалы». Но бывает он свободен выбирать между различными идеалами, предлагаемыми окружением. Близкие люди – воспитатели здесь первенствуют, и именно они определяют: выбор человека – между служением власти и разрушением или служением любви и разуму. Все люди «идеалисты», у каждого присутствует свой идеал всего, они стремятся к чему-то, выходящему за пределы только одного физического удовлетворения. Все люди различаются именно тем, в какие идеалы они верят.

Без цитаты не обойтись: как говорил Бальмонт Константин Дмитриевич (1867 – 1942) – «Есть удивительное напряженное состояние ума, когда человек сильнее, умнее, красивее самого себя… Такие состояния, приближающие нас к мирам запредельным, бывают у каждого, как бы в подтверждение великого принципа конечной равноправности всех душ. Но одних они посещают, быть может, только раз в жизни, над другими (людьми), то сильнее, то слабее, они простирают почти беспрерывное влияние, и есть избранники, которым дано в каждую полночь видеть привидения и с каждым рассветом слышать биение новых жизней».

И другое, от него же, от Бальмонта: «У каждой души есть множество ликов, в каждом человеке скрыто множество людей, и многие из этих людей, образующих одного человека, должны быть безжалостно ввергнуты в огонь. Нужно быть беспощадным к себе. Только тогда можно достичь чего-нибудь».

А вот и философ настоящий говорит: «Человечество развивалось единственно лишь путём самообразования, и для того, чтобы достичь лучших результатов, каждый ум должен развиваться отчасти тем же путём: положение это беспрестанно подтверждается выдающимися успехами людей, которые всем обязаны самим себе». – Герберт Спенсер (1820 – 1903)

Ранним утром, выскочив на крыльцо, маленький мальчик аж прижмурился от желтого и яркого света солнечного круга, который поднялся над ближним лесом. Деревенский дом стоял на краю деревни среди густого леса. Сразу за огородами этот лес на многие километры тянулся на восток! И сразу за огородами высокие березки опушки переходили в высокий сосновый бор.

Во дворе, кудахча, важно похаживал петух, охраняя копошащихся у плетня курочек: они разрывали землю с негустой травкой, разыскивая червячков.

Мальчик протер прослезившиеся глаза и взглянул в солнечное утро с ясным голубым небом и легким шумом леса, доносившемся сбоку от двора.

За невысоким плетнем был садик и огородик с тремя грядками огурцов и двумя грядками помидоров. Грядки поливала бабушка. Плетень – этот, маленький заборчик во дворе, бабушка изготовила недавно вместе с мальчиком, и теперь он красиво выделялся, приятно радуя глаз. Мальчик вспомнил, как они вместе ходили на овраги, далеко за деревней, которые весной заливало водой. Летом овраги просыхали, оставляя небольшие бочажки-болотца с водой, по берегам которых росли многочисленные ивовые кусты: ивы-тальника. Бабушка нарубила ветки ивы, а мальчик складывал их в двухколесную большую тележку. Ветки, мальчик очищал от листьев и складывал только длинные прутки. Эти прутья они привозили во двор, где уже стоял каркас из столбиков и поперечных брусьев. Потом они, вместе с бабушкой просовывали прутья между брусьев, и строился плетень! Все это было забавно, ново и весело! Длинные концы прутьев торчали поначалу вверх, и ниже, и выше, как нестриженые волосы на голове мальчика, какие он видел в зеркале по утрам: взъерошенные. А когда бабушка их подрезала ровно – плетень стал выглядеть красиво.