Надежда Щеголева - Орфей

Мы дали небольшой толчок, дальше Джеймс вспоминал сам, а мы лишь наблюдали вместе с ним картинки и подсказывали моменты, когда воспоминания вдруг сбивались. И вот тут-то и прозвенел первый тревожный звоночек, которому никто не придал значения: мы начали вспоминать разное. Вроде как все смотрели за одной ситуацией, но в какие-то моменты мнения расходились. И это были даже не взгляды с разных ракурсов, а совершенно разные варианты развития событий. Как будто мы внезапно оказывались в параллельных Вселенных.

По воспоминаниям Джеймса прошло уже шесть дней, а за ним никто так и не вернулся. Он остался совершенно один в тёмном лесу, был измождён, хотел спать, и в глазах всё плыло. Он давно заблудился и уходил всё глубже и глубже, а сегодня ещё и испортилась погода: дул сильный ветер и моросил дождь. И вдруг Джеймс увидел наверху свечение красных глаз. Он был уверен, что глаза принадлежат огромному существу, потому что они были выше деревьев, но кроме этих огней ничего не было видно. Он решил затаиться, но тут взгляд существа начал перемещаться, два луча били прямо вниз, пронзая темноту и они искали его – Джеймса. И тогда он выскочил на поляну, сдёрнул с плеча браунинг и прицелился прямо между огней. На миг ему показалось, что в смотрящих на него глазах мелькнул страх, а в следующую секунду Джеймс дал очередь по красному свечению, и всё пропало.

***

Мы словно очнулись от глубокого сна, все тяжело дышали, у меня лоб покрылся испариной, у Джеймса подрагивали руки.

– Какого чёрта это было?! – воскликнул он.

– Это ваше воспоминание о том ужасе, с которым вы столкнулись. То, что вы не хотели помнить. И похоже, вам удалось победить в тот момент.

– Да нафиг! Лучше бы я не вспоминал.

– Возможно… но вы сами подписали контракт…

– Да, да… конечно. Контракт… Никуда же от него не деться?

Риторический вопрос повис в воздухе. Сотрудница «Орфея», простите, не помню её имени, попросила Джеймса записать увиденную историю. Сказала, что это поможет потом собрать картину воедино и вспомнить всю остальную жизнь, потому что, исходя из их практики, мозгу достаточно вспомнить лишь три небольших фрагмента, чтобы запустить весь процесс. И именно в такой последовательности и направленности, какую предлагают они в «Орфее», это работает лучше всего.

Итак, мы дождались пока Джеймс всё запишет и проговорит, и все успокоятся и продолжили. Следующей вспоминать вызвалась я.

Знаете, это так интересно, когда в голове возникает небольшой фрагмент, висящий в пустоте, а потом остальные тебе начинают рассказывать, что они видят, и фрагмент обрастает подробностями, обретает почву, а потом ты словно прозреваешь и всё вокруг становится таким чётким, ярким, и ты понимаешь, то да, это оно – так всё и было.

Я почему-то увидела себя стоящей у старого, заброшенного дома, из которого раздавался детский плач. Дом казался смутно знакомым, что-то из детства, но не вспомнить что… я толкнула дверь и вошла. Внутри царило запустение, но не было бардака и разрухи, присущих подобным домам и конечно на всём был толстый слой пыли.

Я обошла все комнаты в поисках таинственного ребёнка, но никого не встретила, однако плач словно преследовал меня, не утихая и не усиливаясь. Он был повсюду, иногда мне начинало казаться, что я схожу с ума. Мне было страшно, я всегда боялась подобных мест – это я точно знала, но почему-то не убегала. И вот в какой-то момент я наткнулась на лестницу в подвал. Света в доме не было и только безумец бы полез вниз, но я всё равно начала спускаться как заворожённая.

Это было как в фильме ужасов, когда ты видишь, что героиня делает что-то не то, хочется её предупредить, но ты понимаешь, что ничего не исправить – таковы законы жанра. Так вот – это был мой личный кошмар.

Но к моему удивлению в подвале со мной ничего не произошло. Вообще ничего. Я как слепой котёнок потыкалась в стены, что-то разбила, на что-то наступила и, снова нащупав лестницу пошла наверх. Оказавшись в холле я уже собиралась покинуть странный дом, как вдруг увидела перед собой плачущую призрачную девочку. Она протянула ко мне руки, прося: «Похорони меня! Прошу! Похорони».

Я хотела заорать от ужаса и броситься к двери, но язык отказывался повиноваться, а ноги стали ватными. Так мы и стояли друг напротив друга, кажется целую вечность. И тут девочка всплакнула особенно жалостливо, а на меня вдруг снизошло странное спокойствие.

Как во сне я попросила её показать, где её тело, поднялась с ней по лестнице на чердак, вход на который раньше не заметила, нашла её останки, взяла лопату в пристройке на заднем дворе и похоронила то, что осталось от тела, рядом с домом. И в тот момент, когда я положила сорванные цветы на могилу, воспоминание вдруг оборвалось.