Александр Новиков - В жерновах житейских

Кто сотворил этот ужас?! Наверняка эти люди до сих пор не поняли, что все было намного страшнее и чудовищнее, чем они думали. Бойтесь! Когда-нибудь потомки узнают о том, что же произошло на самом деле.

Владимир и Николай стали участниками печально известной кампании.

Это случилось в начале января 1995-то. Полковник Давидкин срочно собрал весь личный состав «Стрелы». Шестое января. Пасмурно, шел снег. Николай хорошо запомнил эту дату. На следующий день Рождество.

– Ребята… мужики, – негромкий голос командира звучал отчетливо и твердо. Уже все знали о том, что если Валерий Георгиевич обращается вот так запросто, не по уставу, значит, предстоит нелегкое ответственное задание. Другого они и не ждали. – Понимаю, завтра праздник. Каждому хотелось отдохнуть, побыть с семьей, с друзьями. Но… Вынужден вас огорчить. Завтра в шесть утра отбываем в Грозный. На сборы, – он мельком скользнул взглядом по наручным часам, – уйма времени. Конкретное задание – по прибытии. Вопросы задавайте сразу.

Давыдкин суровым взором окинул строй. Стояла напряженная тишина. Да и о чем они могли его спрашивать? Эни – привыкшие молча и беспрекословно выполнять любые поставленные задачи.

Утром с Внуковского аэропорта поднялся в воздух грузовой ИЛ-76 и взял курс на Моздок.

По прибытии отряд разделился на две группы. Затем был вертолет и ужасный беспощадный бой. До этого бойцы «Стрелы» прошли Нагорный Карабах и Киргизию, но то, что пережили они в Грозном, было ни на что не похоже.

Последнее, что запомнилось Николаю, это голые, подолбанные пулями и осколками мин стены какого-то здания, в котором они находились, раненые ребята и труп Димки Ветрова! Он лежал с оторванными ногами, сжимая в руке автомат. Огромная лужа крови под ним отдавала парком на морозном воздухе.

А Давыдкин хрипло орал в рацию:

– Давайте сюда! Слышите, сюда! Проход только один – серого магазина… не магазин?., мастерская?! Да мне по хрену, что это такое! Только там один путь! Отрежут и всем кранты! Р… раненые?!.. Фу, ты, черт… «Береза», слышишь меня?! Раненых много!.. Есть, говорю же вам!..

Пули жужжали, будто осы, и со смачными шлепками впивались в оштукатуренные стены. Где-то рядом ударил миномет. Дом, в котором они находились, содрогнулся от взрыва.

Полковник продолжал хрипеть в рацию, но на том конце провода его, похоже, не очень-то слышали.

Николай вел автоматный огонь по перемещавшимся между соседними домами фигуркам. Некоторые, падая, вставали и ковыляли в укрытие, некоторые оставались лежать неподвижно. И вдруг в воздухе послышалось противное шипение, переходящее в свист. Резкий хлопок где-то совсем рядом. Цыганков дернулся, выронил их рук автомат и всем телом повалился набок. Резкая боль в голове…

Кровь заливала глаза, лицо. А может, это была уже не кровь?! Он больше ничего не видел и не слышал.

Их тогда спасли невесть откуда взявшиеся танкисты. Из группы в пятнадцать человек осталось всего девять, включая тяжелоранеиных Николая и еще троих бойцов.

Затем был госпиталь и суровый диагноз: «тяжелая форма амнезии, повлекшая истощение и расстройство нервно-сосудистой системы».

Врачи делали все возможное. И чудо произошло. Молодой выносливый организм переборол все последствия тяжелого осколочного ранения. Но воскресшая память не доставила вернувшемуся с того света капитану ничего приятного. И он все чаще и чаще сам себя спрашивал: «Стоило ли вообще бороться за жизнь? Для чего? Если ночные кошмары не дают сомкнуть глаз!»

…Владимир извлек из потайного места пачку сигарет. Оглядываясь, торопливо закурил.

– Вот нахвалился Аньке, что бросил, а сам не могу. Выходит, слово не сдержал.

– Ладно тебе. Ты и мне сколько раз обещал, что ни-ни, – улыбнулся Николай.

– Не могу! Так затянула, зараза, – Вовка тряхнул тлеющей сигареткой, – как магнитом! Но это все мелочи. Ты давай рассказывай – откуда свалился? Чем думаешь дальше заняться?

Ермаков волновался. Зеленоватые глаза его поблескивали в неярких отблесках светящегося окна.

Николай положил руки на железное основание балкона и, вглядываясь в ночные огни Москвы, тихо заговорил:

– Рассказывать особо не о чем. После того боя – госпиталь. Сначала в Моздоке, после в Подмосковье, отсюда часа два езды. Провалялся год и три с хвостиком месяца. Чем заниматься – понятия не имею. Вот, пожалуй, и все рассказы.

– Ну ты даешь! – огорченно выдохнул Вовка. – Два часа езды всего. Не мог сообщить, что совсем рядом. Не по-дружески как-то.