– Скажи там, теть Даша, что сейчас будем.
Он стал набирать номер больницы. Тишина. Олег подлетел через 15 минут: машина с визгом затормозила возле дома Саши. Он почти на ходу заскочил в жигуленок Олега, и они понеслись к дому Андрея.
Соседки помогли тете Нюре сесть на заднее сиденье «Жигулей», и Саша с Олегом занесли и посадили Андрея к ней. Он стонал. Его била крупная дрожь. Крупные капли пота стекали с его лба на подбородок и капали ему на куртку. Он привалился к матери и затих. Саша быстро сел на переднее сиденье, и машина сорвалась с места.
Больница их встретила темными окнами. Около больничного здания стояла санитарная машина, прозванная в народе буханкой. Задних колес не было, вместо них были подставлены деревянные чурбачки.
Саша вбежал на крыльцо и забарабанил в дверь. Через пять минут в окнах зажегся свет. Дверь открыла заспанная врачиха. На ней был застиранный белый халат, из-под платка выбивались седые волосы.
«Господи, – подумал Саша. – Да ей, наверное, уже сто лет».
Они внесли Андрея в приемный покой и положили на клеенчатую кушетку. Из соседнего помещения, шаркая ногами, вышла медсестра. Она была чуть помоложе врачихи.
Андрей впал в забытье. Его губы стали синеть.
Врачиха глянула на него и скомандовала:
– Несите в процедурную!
Глядя на ее перепуганное лицо и дрожащие руки, Саша понял, что часы Андрея сочтены.
Они остались в коридоре и стали ждать. Мать Андрея сцепила перед собой руки и, как маятник, раскачивалась из стороны в сторону. Иногда она начинала стонать от нестерпимой душевной боли. Потекли томительные минуты.
Саша с тоской смотрел на обшарпанный коридор, истертый до дыр линолеум, голые лампочки под потолком и разбитое окно в коридоре, заклеенное полосками бумаги. Перед глазами невольно всплыли кадры из голливудского фильма: по блестящему коридору бежит медперсонал в зеленой спецодежде, толкая перед собой каталку. На каталке лежит мужчина с кислородной маской на лице. В операционной группа врачей включает медицинскую аппаратуру. В шприцы набирается лекарство. Хирург в маске и шапочке отдает четкие команды. Перед операционной горит проблесковый фонарь. Кожей ощущается: идет борьба за жизнь человека на каталке. Его отделяют считанные минуты от того света.
На следующих кадрах этот мужчина лежит в палате, на его щеках уже играет румянец. Рядом сидит счастливая жена с двумя детьми. Зритель понимает: по-другому и быть не могло.
Из процедурной вышла врачиха. Мать Андрея побледнела и подалась чуть вперед.
Врачиха сняла очки и стала их протирать:
– Слишком сильное отравление!
Она надела очки и посмотрела на них:
– Я ввела ему через капельницу физраствор, – она запнулась. – Ну, то, что у нас было. Больше, к сожалению, я сделать ничего не могу. Всё сейчас зависит от того, какой у него организм. Мы вызвали скорую из Кустаная, ждите.
Она вздохнула и вернулась в процедурную.
Тетя Нюра встала и стала медленно ходить по коридору.
Скорая приехала через четыре часа. За окном уже стало потихоньку сереть.
Врачи надели на Андрея кислородную маску, положили его на свою каталку и задвинули ее в машину. Молодая врачиха, глядя на Андрея с сожалением, покачала головой.
– Он в коме! – услышал Саша и увидел, как она обменялась взглядом с коллегой – пожилым мужчиной, одетым в теплую куртку поверх белого халата.
Андрей умер, когда до городской больницы оставалось около часа езды.
Потом в заключении патологоанатома Саша прочитал: «Смерть Черниченко А. С. 1986 года рождения наступила в результате отравления большой дозой (200 мл) смеси этилового и метилового спиртов».
Дальше шло описание разрушения внутренних органов, несовместимого с жизнью.
С ума сойти! Андрей выпил целый стакан спирта. Его не смогли бы спасти ни в Степном, ни в Кустанае. Смерть включила свой счетчик, когда он купил литровую бутылку паленого спирта.
Саша очнулся от голоса матери Андрея:
– Сколько я говорила ему, да и вам тоже: «Остановитесь, займитесь делом. Женитесь, в конце концов, вон сколько свободных девчат ходят по поселку». «Мам, ну что тут еще делать? – вечные его отговорки. – Да и кто ж сейчас женится в такую рань? Надо подождать!..» Вот и подождал, – она тяжело вздохнула. – Видно, Богу было так угодно. Гены сделали свое дело. Отец его, правда, не пил, ну изредка, по праздникам. Как-то он был равнодушен к спиртному. А вот дед! Это да! Он и умер пьяным. Упал в сугроб, возвращаясь от кумовьев, и замерз насмерть, – и она снова стала кутаться в пуховый платок. – И вот смотри, когда ударило! Господи! – тетя Нюра с жалостью посмотрела на Сашу. – Вы такие молодые, а уже… – она помахала рукой, как бы вылавливая из воздуха нужное слово, – такие… никчемные!
Читать дальше