Андрей Игнатьев - Вся правда о Футтауне, штат Нью-Йорк

Кроме нас по супермаркету слонялись только дряхлые старушки. С верхом набивали телеги, потом выкатывали их на парковку и перекладывали в багажники матерых – выше человеческого роста – джипов. У нас на таких ездят только чиновники и бандиты. Бабушек из-за руля даже не было видно! И ведь хватает пенсий на такой транспорт. Или… какая пошлость…

После супермаркета отправились на ярмарку, где и должны были встретиться с Кларками. Прошли еще один супермаркет, аптеку. На улице по-прежнему не было никого. Тихо курчавились зеленые деревья, осеняя тротуар шелестящей тенью; проезжали редкие автомобили. Вдруг один из них – очередной внедорожник, черный и блестящий, как начищенный сапог, – тормознул на перекрестке и преградил нам путь. Стекла медленно опустились.

Из салона выглядывали незнакомки.

– Привет, ребята, – заискивающим тоном произнесла сидящая впереди блондинка. Вероятно, самая бойкая.

– Привет, – ответил Спенсер.

– Гуляете?

– Ну, – Спенсер посмотрел по сторонам, – да!

Девушка сняла солнечные очки и выставила руку в окно:

– Такое дело… – протянула она тонким невинным голоском, – мои родители уехали к родственникам, сегодня ночуем с подругами одни, – она жалобно скуксилась, завела руку за голову, оголив гладкую белую подмышку, – боюсь, нам будет очень скучно, – и обиженно надула губки. – Не хотите к нам присоединиться?

– Э-э-э, – Спенсер задумчиво почесал затылок, – нет, боюсь, мы не сможем вам помочь.

– Почему? – удивилась девушка.

– Мы скоро уезжаем из Футтауна.

От разочарования все наигранное медленно сползло с миловидного лица девушки. Теперь там читался лишь один вопрос: что это за придурки? Она спросила:

– А кто вы, собственно, такие?

– Мы туристы, – буднично ответил Спенсер, – путешествуем по Соединенным Штатам.

– И как же вас занесло в Футтаун? – удивилась девушка.

– Нам сказали, что это неплохое место для туризма!

– Вас обманули! – крикнула девушка, дала по газам, и машина, рявкнув глушителем, умчалась.

– Чего они хотели? – спросил я у Спенсера, глядя в сторону мельчающего джипа.

– Хотели… с нами переспать.

– Серьезно?

– Абсолютно! – сказал Спенсер, поддев пальцем козырек бейсболки.

Но я так и не понял, шутил он, выдавая желаемое за действительное, или говорил всерьез.

Ярмарка не была каким-то значительным, масштабным событием в жизни Футтауна. Лотков – по пальцам пересчитать. Торговали цветами в горшочках, раскрашенными камнями, вязаной одеждой и всяческими безделушками ручной работы. Очередная возможность для жителей городка сделать бизнес. Покупатели топтались у прилавков, восхищенно ахали, держа в руках очередную поделку, но ажиотажа не было. Точкой семейства Кларков заведовали Марта и Иден. Они продавали перья страусов, веера из перьев страусов, метелочки для смахивания пыли, плюмажи, украшенные плюмажами шляпки. Наиболее тонкая работа – изделия из пустых яиц: кареты, с прорезанными в скорлупе оконцами и дверями. Яйца отправляли в соседний штат, где над ними трудился специальный мастер. Все это продавалось по баснословным ценам. Яйца сами по себе тоже стоили дорого, должно быть по этой причине мы сами их ни разу не ели.

Для привлечения покупателей возле прилавка Кларков был сооружен вольер, где стояли два страуса. Клетка пользовалась успехом среди детей, которых набралось у решетки человек пятнадцать. Страусы озадаченно моргали длинными ресницами. Вдруг один из них по-змеиному изогнул шею, потом резко распрямлял, будто проглотил шест, потом по шее пробежал пузырь, будто удав проглотил поросенка, и раздался оглушительный утробный звук, будто тысяча львов разом проснулась в пещере. Мелюзгу как ветром сдуло. Они с визгом и криками разбежались. Но тут же, еще более завороженные, взбудораженные, снова стянулись к клетке:

– Ты видел? Как он это сделал? Не знаю! Эй, давай еще раз!

На ярмарке не было никаких кассовых аппаратов и чеков. В 18. 00 все стали сворачиваться, приехал Ллойд, и мы тоже засобирались. Страусов везли в высоком крытом прицепе. Засек, что дорога до лагеря действительно занимает пятнадцать минут.

После ужина я сходил на рыбалку. Прямо у берега поймал неплохого басса, потом пошел в Staff Room, отправил письмо Лине. Она скоро выезжает. На душе моей неспокойно.

***

Еще один день прошел. Прополз. Бульдозером. Тяжело и тихо. Хронометром использую жвачку. Вкус пастилки закончился – значит, полтора часа минус, беру следующую, начинаю новый отсчет. Иначе ориентироваться во времени невозможно. По ощущениям прошли минут сорок, глядишь на часы – всего-то три. Время заволакивает, и ты вязнешь-вязнешь… Иногда кажется – ты уже муха в застывшей янтарной капле.