Ирина Каюкова - Моя мама – психолог, но я её люблю. Три повести о подростках

Так вот, если Геннадию не доставалось пирожков, то его дотошность и язвительная приставучесть к лекторам сильно возрастала. Он не желал принимать на веру излагаемый материал. Требовал доказательств, фактов. Аргументов. Преподаватели не могли отшутится или послать Геннадия куда подальше, то есть к первоисточникам и ввязывались в затяжную полемику. Мы поначалу радовались такому повороту занятия. Можно не писать лекцию, вязать крючком или читать фантастику, или дремать. Кому, что нравится. Но и преподаватели не лыком шиты! По милости Седых к первоисточнику отсылалась вся группа. То есть мы должны были искать лекционный материал самостоятельно. А это было сущее наказание. Книги и учебники по психологии тогда представляли большой дефицит. Мало их было. Приходилось занимать очередь за книгой в научной библиотеке. Мы конспектировали конспекты конспектов! Делали заказы по МБА, межбиблиотечному абонементу. Книгу Дейла Карнеги, которую сейчас можно купить в привокзальном киоске, мы перепечатывали на ротопринте за бешеные деньги и фотографировали. Короче. В наших интересах было покормить Геннадия, который отличался привередливостью в еде. А после пирожков, о чудо, он делался миролюбивым и молча слушал лекцию, даже кивал в знак согласия.

Ещё на нашем факультете учились ребята из Молдавии. Это они были колхозными стипендиатами. Зачем колхозу, специализирующемуся на выращивании винограда, потребовались психологи мы категорически не понимали. Ну, ладно ещё инженеры выжимающих или возгонных аппаратов, но психологи!? Тодор Митрюк и Сильвана Сикриеру были жгучими кареглазыми брюнетами, похожими на цыган, и в «тошниловку» ходили со своими специями. Они же привнесли в нашу группу знания о винах. Даже скорее не они, а она, Сильвана. Тодор, которого мы звали Фёдором, а потом и просто Федей, был тих скромен, исполнителен, занятий не пропускал. А вот Сильвана, единственная курила из наших девушек. Мы смотрели на неё с изумлением и ужасом, когда она пускала кольца дыма и хохотала в курилке с аспирантами, рассыпая свои роскошные кудри по плечам. Она быстро выскочила замуж и не доучившись до пятого курса, отбыла в неизвестном нам направлении. Но не в колхоз. Это точно. Федя подтвердил.

Огромное количество лекций по биологии нас напрягало. Латынь зубрить мы не хотели. Практические лабораторные занятия мы прогуливали потому, что это был ужас и кошмар! Бить током мышей и резать лягушек, поверьте, не самое приятное занятие. Лягушки дрыгали лапами, даже лишившись головы. Мы изучали нервные дуги, работу спинного мозга визжа и нервно содрогаясь сами. Если преподаватель отлучался из аудитории, нам помогала лаборантка Ларочка. За что мы её боготворили.

И вот наступили напряжённые дни зачётов и экзаменов. Зачёт по физиологии высшей нервной деятельности состоял из теоретической и практической частей. Эту практическую часть мы боялись панические. Предстояло препарировать лягушку и показать рефлекторную дугу. Доцент Давыдов строгий, гладко выбритый в белом халате дал нам время на подготовку. А сам углубился в книгу за своим столом. Ларочка должна была каждому принести на стол лягушку в лотке и скальпель. Тишина стояла такая, что скрип ручек и шелест страниц казались грохотом. И вот Ларочка трясущимися губами, заикаясь сообщает Давыдову, что произошёл несчастный случай, какое-то недоразумение: в лаборантской, в ванную, где копошились сотни живых лягушек кто- то по ошибке напустил горячей воды, очень горячей, прямо кипятка. И все земноводные сварились чуть ли не в крутую. Им теперь не до рефлексов, так сказать.

– Кто?! Кто, я вас спрашиваю, это сделал!!? – Мы не узнали голоса нашего преподавателя. И лицо и голос его были страшными, резкими, гневными.

– Не я, не я, что вы! – Лепетала Ларочка.

– Это вы! – Заорал доцента Давыдов на нас студентов. – Решили зачёт сорвать? Да что зачёт! Там материала было на месяц занятий!!! Вы понимаете масштаб катастрофы?! Мы этих лягушек поштучно в колхозе покупаем! Это последняя партия! Зима на носу, спячка!

Мы, казалось не дышали, стараясь слиться с лабораторной мебелью.

– Что прикажите делать?! Я вас спрашиваю! – Почему -то Давыдов именно нас считал виновниками произошедшего, вернее кого-то из наших.

И тут в тишине возникает спокойный голос Геннадия Седых.

– В любой ситуации, как учит психология, можно найти что-то положительное. Ведь из лягушачьих лапок можно сделать изысканное блюдо французской кухни. Сотэ, например.