Григорий Дроздов - Повесть о похищении невесты

В купе было почти просторно: всего семь человек. Все дружно ругали виновника, наивно пожелавшего воспользоваться дверью, – для выхода существовало окно! Впрочем, вскоре они затихли, примирившись и со мной. Я уселся на свой чемодан. Трое спутников возобновили игру в подкидного.

Мимо окна мчались леса, траверзы телеграфных столбов, крыши зданий, облака в синем небе.

Ложились сумерки, когда затянувшийся дурачок трансформировался в более оживленную девятку. Число игроков увеличилось. Пригласили и меня. Я уклонился. Один из верхних пассажиров, прапорщик, как и я, слез со своей полки, чтобы испытать счастье. Через минуту я с наслаждением растянулся на его месте, снял сапоги и френч, облегчившись от военных доспехов. Позднее тот вернулся на свою полку, и так, лежа валетом, два прапорщика проспали ночь, причем выспались оба неплохо.

Утром я освежился, смочив полотенце водой из фляги, и высунулся в окно. Весело стучали колеса, паровоз кричал, радуясь своей быстроте и силе. Уютом дышали домики в лесу на переездах, как серебро с чернью, мелькали стволы берез, изумрудами и аквамаринами сверкала нежная зелень деревьев, омытых недавно прошедшим дождем, блестела вода в лужицах и колеях дороги, что шла вдоль полотна в бесконечную даль.

Я чуть не вскрикнул от восторга, когда за поворотом вдруг увидел впереди широкую полосу Волги, а над ней маленький, еще спящий городок. В зелени деревьев чуть виднелись, скорее угадывались, крыши домов. Небо за Волгой пламенело, пунцовые лучи уже играли на вершинах деревьев, на коньках крыш, на маковках церквей.

Когда я сошел с поезда, то решил не торопиться. Несомненно, что в этот ранний час мои друзья еще нежатся в постелях. Не буду будить их. Оставил на станции свой несложный багаж и решил прогуляться к реке, а оттуда уже не спеша идти на розыски нужного адреса.

Домики с вычурной резьбой коньков и карнизов, белые, желтые и лиловые палисадники, заросшие бузиной, сиренью и черемухой; улицы, кое-где поросшие муравой, колодезные журавли за заборами, оголтелая Жучка, бежавшая за мной сначала с лаем, а потом вдруг завилявшая лохматым хвостом. Все было так не похоже на вчера оставленный город многоэтажных серых домов, торцовых мостовых и затянутого пеленой непрозрачного неба, где громыхали трамваи, ревели клаксоны автомобилей и широкие тротуары заполняла гулкая, вечно суетливая разношерстная масса. Мне был люб Петроград – громадный человеческий муравейник, куда тянулись нити со всех, даже самых отдаленных уездов страны. Но сейчас казались такими привлекательными безлюдные зеленые улички, дышавшие миром и покоем, по которым я шагал, с любопытством рассматривая все, ощущая прилив радости в это розовое июньское утро.

На Волге уже началась жизнь. Ломовики, грузчики, крикливые торговки разной снедью, тюки, бочки, мешки и ящики всяческих товаров, высокие конторки-дебаркадеры, лодки, буксирный пароход с баржами… Все это возникало в легкой, золотящейся на солнце пыли, как знакомый, милый сердцу пейзаж.

Не торопясь и часто останавливаясь, как человек, которому нечем себя занять, я прошел вверх по берегу, выбрал удобное местечко, быстро разделся и искупался. Вода не была холодна, но все же. Недолго поплавав, я озяб, выскочил, размялся, побегал по берегу, высох и оделся. Теперь я зашагал энергичнее – был восьмой час утра. И все еще мечтал, улыбаясь, какой сейчас будет сюрприз – мое неожиданное появление. Увы! Я не подозревал, какой сюрприз судьба приготовила мне.

Через полчаса я стоял на узорном крылечке спрятавшегося в зеленой тени дома. Дверь отворила маленькая чистенькая старушка. Она сообщила, что те, кого я искал, действительно живут у нее, но не далее как вчера вечером они уехали в Самару. Ненадолго, дней на пять.

Я стоял, как оглушенный, не готовый к такому обороту событий. Старушка приглашала зайти, оставить записку. Я поблагодарил и отказался – всю неудачу можно будет рассказать письмом. Медленно двигаясь по сразу потерявшим свою прелесть уличкам, я посылал судьбе тысячи проклятий, осыпая упреками и себя. Разве нельзя было заранее послать телеграмму? Сюрприз! Идиот!

Тело еще хранило прохладу утреннего купанья, и давал знать о себе аппетит. В конце концов, никто не виноват – чистая случайность! Ходьба несколько успокоила меня. Я сел на лавочку у какого-то домика и закурил. Старый добродушный пес вылез из-под ворот, обнюхал мои сапоги и завилял лохматым, в клочьях, некогда великолепным хвостом. Мне стало грустно.