Даниил Гуревич - Ошибка каскадера

Оставив в номере вещи, они перекусили в ресторане при гостинице и пошли гулять по городу. С погодой им повезло: было солнечно и, несмотря на довольно крепкий соленый морской ветер, тепло. Они не спеша бродили по узеньким, покрытым булыжником средневековым улочкам с чистенькими, выкрашенными разными красками домами с остроконечными крышами; любовались яркими витринами, яркой же, нарядной толпой, встречающимися на каждом углу уличными кафе. За столиками сидели в основном женщины, ничем не напоминающие ленинградских женщин. Они, попивая из маленьких чашек кофе и покуривая из длинных мундштуков сигареты, оживленно о чем-то переговаривались. Все это настолько отличалось от ленинградских улиц, что им казалось, они находятся за границей, хотя Таллин был частью их страны. Тамара наслаждалась словно пришедшим из сказки городом, приобретенной свободой, когда можно вот так свободно гулять с Авиком по улицам, ни о чем не думая, никого не остерегаясь. Авик же был напряжен и нервничал, и Тамара догадывалась почему: они впервые собирались провести друг с другом всю ночь и даже две. Совсем как муж и жена. Тамара была права: причина была именно в этом, только паршиво ему было совсем из-за другого. Он не мог избавиться от мысли, что этой поездкой, на целых два дня и две ночи, он окончательно предал Андрюшку, своего лучшего друга. И возврата никогда уже не будет.

Когда они, совершенно изможденные, взмокшие, наконец оторвались друг от друга, Тамара, повернувшись набок, смотрела на ангельское лицо моментально заснувшего Авика и, успокаивая себя, думала, что эту поездку с Авиком в Таллин нельзя считать вызовом Андрюше. Ну что же она может поделать, если очень давно, еще будучи школьницей, любя Андрюшу, неожиданно влюбилась в Авика. Она когда-то объяснила Авику, что так в жизни бывает, и даже часто, но сама знала, что это совсем не так, если вообще возможно. Но почему же это происходит с ней? Может, это потому, что они такие разные и во всем отличаются друг от друга? Внешне Андрюша был большой, мужественный, сильный. Авик же наоборот: невысокий, худенький; не трус, но и совершенно не мужественный. Андрюша был талантливый, даже очень, настойчивый, устремленный к успеху. Авик был не глуп, но ни талантов, ни увлечений, не говоря уже об амбициях, у него не было. В сексе они так же были совершенно разные. Если Андрюша, большой, сильный, лаская ее, становился очень нежным, осторожным, боясь сделать ей больно, и главным для него было доставить удовольствие ей, то Авик, тонкий, изящный, можно сказать, слабенький, в постели преображался и был напорист, даже груб, и казалось, что ему доставляет удовольствие причинять ей боль – словно он этим старался компенсировать свою реальную слабость. Но самое странное, что ей это тоже очень нравилось. Пойми после этого мужчин. Или себя. Улыбнувшись своим мыслям, она повернулась на другой бок – спиной к Авику, – и стала вспоминать их прогулку по Таллину, и заснула.

Андрей уже давно решил, что, как только они соберут достаточно денег на первый взнос, они с Тамарой купят собственную квартиру. Но собиралось с трудом, да и сама Тамара не очень-то желала покидать родительский дом. Но теперь вместе с восторгом от скорого отцовства появилась вполне обоснованная причина обзавестись собственным жильем. А пока приходилось терпеть и жить с довольно неприятным ему человеком – своим тестем.

Однажды, когда он дома работал над поправками к сценарию, раздался звонок во входную дверь. Кроме него, в квартире никого не было, и он пошел открывать. Перед ним на лестничной площадке стояла пожилая, довольно полная дама, к которой прижалась очаровательная девчушка лет десяти. Одежда, манера держаться, да и весь их внешний вид сразу выдавал иностранцев.

– Скажите, пожалуйста, а Федор Сергеевич дома? – с небольшим еврейским акцентом по-русски спросила женщина.

– Нет, он в командировке. Да вы проходите, – отступая в сторону, пригласил их Андрей.

– Нет, нет, что вы, – заволновалась женщина. – Нам некогда рассиживаться: мы сегодня уже возвращаемся домой. В Америку. Меня зовут Елена Владимировна. Вы только передайте ему, что моя дочка Фаиночка – он, конечно же, знает, кто такая Фаина… Так вот… она, знаете, недавно умерла, – дама замолчала, борясь со слезами, затем, успокоившись, добавила: – А это будет ее дочка, моя внучка Алена… – погладила она девочку по головке. – Такое сокровище! Сиротка, но при живом папе – товарище Кузнецове Федоре Сергеевиче. Чтоб у него… – Елена Владимировна осеклась и заморгала глазами.