Тарас Шакнуров - Апостолы игры

– По моей – не по моей… – и уже громко спросил. – Играете?

Парни переглянулись.

– Похуй, играем. Только без Трактора.

Миндаугас хмыкнул и картинно, с разворотом, вложил мяч в корзину сверху.

– Куда уж вам…

– Эх, игрочки… – Поддержал его Кость. Огляделся. – Ладно, Римас, ты в команде и… Ка, не хочешь кости размять?

К-1 по-прежнему сидел у крыльца, посасывая пиво и отстраненно наблюдая за шевелением вокруг Кястаса на площадке. Встрепенулся, услышав вопрос. Встряска не помешает, все равно в голову ничего толкового не приходит.

– Сейчас, переобуюсь только…

– Хана вам, мальчики, – констатировал Кость, когда сменивший тапки на кроссовки Каролис вышел из подъезда. – Можете сразу колоться.

– Посмотрим… – Скульптор взял мяч и, отойдя за линию трехочкового броска, запустил его в кольцо. Попал. – Мы начинаем.

– Да, пожалуйста, – Кость издевательски развел руками. – Да, сколько угодно… Римка, твой Тут. Пусть он вспотеет, ладно? Ка, под кольцом или побегаешь?

– Побегаю… – решил Лиздейка, вставая напротив Скульптора. – Разминаться так разминаться…

Играли сосредоточено. В наполненной прерывистым дыханием тишине стучал по покрытию мяч и время от времени звучали короткие вскрики. «Рассекай!», «Дай!», «Меняемся!», «Фол!», «Три!». Лиздейка передавал мячи обосновавшемуся под кольцом двухметровому Кости, ставил заслоны Римвидасу, бросал сам и не давал свободно бросать Скульптору, перехватывал чужие пасы, прорывался под кольцо сам… Это было хорошо. Это было правильно. Играя, оставляешь все, что не касается игры, за площадкой. Главный закон. Нет прошлогоднего чемпионата Европы, нет нелепой попытки Сонгайлы пасовать Ясикявичусу, попытки, стоившей матча, нет Лондонской Олимпиады и надвигающегося отборочного турнира в Венесуэле, нет Самого, огорошившего сегодня с порога Лиздейку… Есть он, есть Кость, есть Римас, есть команда соперников и есть мяч, который, как известно, круглый. И пока ты следишь за мячом, пока ты следишь за матчем, пока ты играешь – ты на месте и всё у тебя получится.

Всё получалось. Кость, видимо из педагогических соображений, решил обойтись без всякой педагогики и играл в полную силу. Силы у старшего лейтенанта безопасности хватало. Как и техники. Любой доходивший до него пас оборачивался уверенными очками, а любая попытка соперников пройти под кольцо – не менее уверенным блок-шотом. Римвидас, пользуясь редкой возможностью выйти из тени Трактора, выкладывался на все сто. Своевременно открывался, в меру метко кидал и носился по площадке, не давая оппоненту перевести дыхание. Каролис… К-1 просто играл, наслаждаясь игрой, наслаждаясь болью в мышцах, нехваткой воздуха и пустотой в голове. Матч завершился разгромным счетом 21:9.

– Гуляйте, мальчики! – Довольно резюмировал Кость. – Только сначала отойдем, пошепчемся. И серьёзно – перестаньте крысятничать там, где живёте!

Лиздейка же, сказав пару комплиментов Римвидасу и его игре, вернулся на крыльцо. Тяжело сел. Игра закончилась и одышка перестала казаться приятной. Кроме того, вопреки всем доводам здравого смысла, её срочно требовалось закурить. Через пару минут к нему присоединился Кястас.

– Слабаки. Да и тебе, Ка, не мешало бы почаще играть. Теряешь форму.

Лиздейка усмехнулся в ответ:

– Зато ты крут неимоверно. Хоть в сборную иди, – игра закончилась и не дававшие покоя весь день мысли вернулись. Кость довольно захохотал.

– А что? Я запросто… – но уловив настроение друга, оборвал смех. – Что ты смурной такой, Каролис?

Что тут ответить? Потому что повысили на работе? Поручили проект, почетнее которого и придумать нельзя? Растроился из-за личной аудиенции у Самого? Лиздейка пожал плечами и сказал главное:

– У Литвы нет сборной в этом году. Не хочешь пивка со мной попить?

Итак, вернувшись с обеда, Лиздейка обнаружил отправленное администратором Моникой через внутреннюю сеть сообщение: «Сам зовет» и в приподнятых чувствах отправился в кабинет к президенту Литовской федерации баскетбола. Ничего не предвещало беды. Каролис был хорош на своем месте и знал это. И даже если предположить, что он допустил какой-то, косяк не стал бы Сам звать его к себе по такому поводу. Директор выговор могла сделать, генеральный секретарь мог к себе вызвать, а то и просто походя втык дать. Сам бы не мелочился. Так что вызов к президенту федерации К-1 воспринимал так и только так как такое событие нужно воспринимать: огромная честь. И дело тут, конечно, не в должности. Свидание с живым богом, не шутка.