Евгений Попов - Каленым железом

«Нет. Этого мы сделать не можем. В крайнем случае мы можем дать вам комнату где-нибудь», – твердо ответили моряку.

«Не надо мне вашей комнаты!» – закричал моряк. И поехал он не во Владивосток, а наоборот – в Москву.

Пошел он куда надо, но и там ему ничем не могли помочь. Потому что вообще-то, если говорить честно, претензии его были довольно смехотворны, если говорить честно.

Вышел тогда моряк на площадь. Горько ему, обидно, и вдруг видит он: прямо перед носом – кресты, купола.

Эх, думает, была не была. Где наша не пропадала. Обращусь-ка я к религии. Может, она поможет?

С превеликими трудностями добрался он до важного церковного чина и напрямик изложил ему все дело, предварительно честно объяснив, что сам он – человек неверующий и прибегает лишь по крайней нужде…

«Это неважно, – сказал чин. – А дело вы сделали божеское, отдав дом под контору. Сам я ничего не решаю, но буду целиком на вашей стороне. Оставьте адрес и ждите ответ».

И моряк, оставив адрес, возвратился в город К., где стал ждать, проживая в общежитии гормолзавода. И через определенное время его вызвали для вручения чека, по которому он получил в банке пятьдесят тысяч наличными деньгами. Вот так.

И поп, закончив, сильно выпил из кружки.

Слесарь слушал эту историю, переходя от уныния к радости и наоборот. Под конец он приободрился и при последних словах попа напал на него:

– А-а! Вон ты какие речи завел! Дескать, никто не помог, одна религия помогла. А-а! Вон ты как!.. Ну, погоди! Погоди! Ты дорассказываешься. Устроят тебе с такими историями… обедню.

– Это было во мрачные времена культа личности Сталина, – испугался поп. – И деньги старые. По-новому их было бы пять тысяч.

– А-а. Ну если старые, тогда – другое дело, – смягчился Иван. – А все-таки ты, наверное, врешь.

– Незачем мне лгать. Зачем? А тот человек жив. Он сам мне это рассказывал.

– Ну и что он, как? Живет в своем доме, что ли?

– Нет. Вот тут – плохо. Деньги не помогли ему. Покатился дальше вниз. Встретил я его уже в Норильске.

– Понял, – сказал слесарь. – Намек понял. Вот видишь, что получилось? Получилось, что те-то дело знали, когда не дали денег, а?

– Получилось, что знали.

– Вот тогда и получается, что твой рассказ ни к чему.

– Так я же ведь и не хотел, чтоб «к чему». Я просто рассказал. Без всякой задней мысли.

– Нет, уж тут ты не виляй. Не люблю! – опять распалился слесарь. – Без мысли или с мыслью, а религия твоя по новой терпит ужасное фиаско. Все! Точка! Молчок!

– Ну фиаско так фиаско, – забормотал поп. – Надоел ты мне. Я пойду.

– Посиди, че уж так сразу, – Иван почувствовал себя виноватым. – Сиди. Можем о чем-нибудь другом поговорить. Тебе сколько лет?

– Сорок один.

– И давно этим самым занимаешься?

– С детства открыл душу Господу.

– А родители что? Тоже при церквах околачивались?

– Нет. Тут обстоит сложно. Отец у меня был красный генерал, атеист, неверующий, а мать – уборщица. После смерти отца открыла душу Господу и меня воспитала христианином.

– Однако опять ты врешь! Как же это так? Отец – генерал, мать – уборщица. Разве так может быть?

– Все может быть.

– Как же это так? Вот у меня, например, мать тоже долгое время работала уборщицей, так и отец рубил мясо на колхозном рынке. А у тебя… Нет, тут что-то не то. Странно.

– Странно так странно. Отвяжись. Странно ему… Да и какая тебе разница? Оба они уже давно в сырой земле, царство им небесное, вечный покой.

И поп осенил себя крестным знамением.

– Мои тоже копыта откинули, – задумчиво сказал Иван.

Поп покривился.

– Ну вот, видишь ты как! Разве ж так можно? «Копыта откинули»! Ведь ты говоришь про величайшее таинство на земле. Про уход в небытие. Ты если не уважаешь уход в тот мир, так хоть уважай своих родителей.

Иван не согласился.

– Хоть и складно ты мелешь, батя, а все-таки я на твои речи плюю. Я тут чую вранье, и ничем ты меня не перешибешь и не переубедишь. И – точка. Молчок.

– Значит, ты своих родителей не уважаешь?

– Я не уважаю своих родителей? – возмутился Иван. – Да я тебе знаешь щас что? Да я – мать, маму милую… Я тебе знаешь что?

– Ну ты! Тише, тише! Что размахался? – прикрикнул поп.

Иван сник.

– Оно конечно. Зачем понапрасну махать. Я тебе лучше расскажу.

– Вот. Рассказывать рассказывай, а рукам воли не давай.

– Да ладно. Я это так. В общем, я почти всю жизнь жил с матерью один, потому что наш отец давно умер.

– Как и я, – перебил поп.

– Что – как и ты?