Евгений Попов - Каленым железом

Дело в том, что Россия и СССР – это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».

Читатели предыдущей книги моих рассказов (Попов Е. Песня первой любви. М.: АСТ, 2009) уже знакомы со скромной мыслью, которая заключается в том, что, конечно же, новая жизнь окончательно вошла в наши крутые берега. Все у нас теперь КАК БЫ по-иному, включая цены на бензин, размеры нашей страны, степень раскрепощенности и личных свобод ее граждан. Однако «связь времен» все же не распалась окончательно и бесповоротно, как у сумасшедшего принца Гамлета. Так называемые «простые люди» не усложнились от того, что завели себе компьютеры, корейские машины узбекской сборки, научились говорить по-английски, съездили в город Париж. Или, наоборот, обнищали до состояния бомжей и частичной потери жизненных ориентиров. Люди по-прежнему остаются людьми: праведники праведниками, дураки дураками, мерзавцы мерзавцами, честняги честнягами. Любовь / кровь по-прежнему самая актуальная рифма. Родильные дома, кладбища, больницы и тюрьмы функционируют бесперебойно. Солнце по-прежнему всходит и заходит. Волга все еще впадает в Каспийское море.

Тем не менее, отдельные фразы и этих моих сочинений тоже нуждаются в некоторых дополнениях, объяснениях, уточнениях, облегчающих и обогащающих процесс чтения. Конкретные детали прежнего нашего существования могут быть не поняты молодыми людьми, которым, к счастью, не довелось испытать на собственной шкуре, что это за чудо такое – советская власть. Определенные слова «сибирского русского», на котором зачастую изъясняются мои персонажи, не доступны читателям, живущим в европейской части России, а то и за ее пределами.

Поэтому я снова осмеливаюсь предложить вам свои легкие комментарии к рассказам о той лихой и горькой, занудной и веселой, прекрасной и отвратной жизни в нашем прежнем таинственном царстве-государстве, которое накрылось в 1991 году медным тазом. Кроме того, я впервые пускаю вас на свою писательскую кухню, приводя в своих заметках конкретные примеры того, как создается аппетитное (или наоборот) варево художественной прозы. Раскрываю псевдонимы, высветляю «темные места», называю реальных прототипов своих выдуманных героев, вспоминаю ушедших друзей, которым и посвящается эта книга.

Приятного вам чтения.

Ваш Евгений Попов

Москва, 2008 год

Не стесняясь, еще и еще раз заявляю: прекрасна наша сибирская золотая осень, когда лист шуршит в шагу, и с великой реки Е., впадающей в Ледовитый океан, тянет влажной синевой, и лебеди, курлыкая, улетают в Египет, и солнце слабеет, отпускает к вечеру, и тополь чуть дрожит в полуденном мареве, и комок к горлу подкатывает, когда видишь: ползет через серый бетонный мост красненький трамвайчик на долгом фоне яркой, охряно-пятнистой, и синей, и зеленой, и фиолетовой осенней тайги.

А вот и девушка. Девушка вышла из красненького трамвайчика и медленно спускалась к великой реке Е., впадающей в Ледовитый океан, рассеянно припинывая носком замшевой туфельки случайный малый камешек. Ее зовут Аня. Ей двадцать шесть лет. Она учится в городском педучилище и живет с родителями.

И на фоне всего вышеописанного очаровательного пейзажа вышла Аня на крутой бережок и стала спускаться к тихой волне, ленивого плеска которой не нарушал даже громадный механизм земснаряда, причаленного в протоке и вытянувшего свои толстые трубы аж до самого правого берега с целью намыва галечной насыпи для расширяющегося комбайнового завода. Земснаряд молчал. Аня вышла на родной берег к тихой волне.

А там уж и расположился на камушках невидимый сверху ее будущий муж Вася. Одетый в небогатый черный свитер, простые штаны, длинноволосый, он щурился и наигрывал на гитаре.

– Милая, ты услышь меня…

Аня вздрогнула, увидев незнакомого парня, услышав эти слова, но виду не подала, что смутилась и слышит. И маршрут она не изменила, чтобы Вася чего-нибудь такого не подумал, что она про него что-нибудь такое подумает.

Она осторожно подошла к самой кромке великой реки Е., впадающей в Ледовитый океан, постояла, еле шевеля губами, а потом глубоко наклонилась, и Вася услышал тихое:

– Здравствуй, Вода…

И увидел Вася длинные аккуратные ножки в белых чулочках и край белых трусиков над задравшейся мини-юбкой. И ахнул Вася, и оценил он тут взглядом всю ее: худенькую девочку с вьющимися локонами, тихую, как видно.