Лев Портной - Меньше единицы, больше девяти

– Игорь Александрович, – с чувством произнёс Акулов. – В пятницу деньги ваши, я не подведу!

– Ладно, идём, – Игорь Александрович хлопнул по плечу Дмитрия и вдруг, что-то вспомнив, с досадой протянул. – Эх, ёлки! Этот ещё тут…

Он смотрел на незнакомца в грязном пальто.

– А кто это? – спросил Акулов.

– Бродяга какой-то, – пояснил Игорь Александрович. – Пристал как банный лист. Просится ночевать в раздевалке. Вот куда его? И в милицию сдавать не хочется, и тут не оставишь, тут же дети всё-таки…

Игорь Александрович направился к зрительской трибуне, заговорив на ходу:

– Товарищ, иди ты отсюда, иди от греха подальше. Не могу я тебе помочь при всём желании…

Незнакомец поднял голову, взглянул на приближавшихся мужчин глазами усталыми и по-волчьи злыми. Вдруг Акулов понял, что знает этого человека.

– Серёга! – сорвалось с его уст.

В глазах человека в пальто промелькнуло любопытство, но такое угрюмое – было ясно, что хорошего от встречи со знакомым он не ждал.

– Ну, ты помнишь? Я Дима Акула. Ты, когда в десятом учился, в поход нас водил, я тогда в седьмом был. Мы тогда ещё на майские в речке купались! У-ух, холодно было…

– А-а, – протянул Сергей Мирогорский.

– Игорь Александрович, – Акулов подал руку тренеру. – Завтра в восемь, как договорились. Вы не волнуйтесь, это мой товарищ…

У старика промелькнуло в глазах одновременно и облегчение, и тревога.

– Ребята, только тут не нужно оставаться. Сами понимаете, Дворец пионеров, тут дети…

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, – повторил Акулов. – Мы уже уходим. Серёга, идём.

Мирогорский поднялся, руки его повисли, словно обессилели. Смотрел он с недоверием. На скамье остался рюкзак, которого Дмитрий прежде не замечал. Акулов поднял его и слегка подтолкнул старого знакомца.

– Идём-идём, по пути всё расскажешь.

Они вышли с территории Дворца пионеров и по бульвару, разделявшему улицу Косыгина, двинули к площади Гагарина.

В шестом часу вечера в первых числах сентября было ещё светло. На крышах двух новых башен в солнечных лучах пылала золотом причудливая декоративная конструкция.

– Смотри-ка ж, достроили наконец! – с удивлением сказал Дмитрий. – Сколько помню себя, столько стройка тут была. А наверху чего накрутили! Как будто позолоченные мозги на крышу вывалили…

Мирогорский бросил угрюмый взгляд на новые башни, возвышавшиеся впереди по левую руку. Ни удивления, ни восторга он не выразил. Держался он так, будто всё вокруг было ему в диковинку, и очередные новинки скорее загоняли его в тоску, напоминая о том, что он здесь теперь человек чужой и никому не нужный.

– Ну ты чего? Рассказывай, чего ты, как? – произнёс Акулов. – Я так слыхал, что какая-то драка была, кого-то убили, говорили, что ты в тюрьму загремел…

– Было дело, – ответил Мирогорский. – Вот откинулся…

– И чего? – наседал Дмитрий.

– Ничего, – настороженно ответил Мирогорский.

– Курить будешь? – Акулов достал пачку сигарет.

После нескольких затяжек Сергей словно вышел из оцепенения.

– Слышь, – сказал он. – Я ж тебя даже не помню…

– Да я ж для тебя мелюзгой был, – ответил Акулов. – Но тебя вся школа знала. Ты дзюдо занимался, приёмы показывал. Ты основным был. Крутой был, теперь так говорят. Вы с вожатым в поход нас водили…

– Куда идём-то? – спросил Мирогорский.

– Тренер сказал, ты ночлег ищешь.

– Ищу. Жить негде мне…

– Как негде? А раньше-то где жил?

Мирогорский, вспомнив про рюкзак, забрал свою ношу у Акулова, повесил на плечо.

– Я ж без матери остался. Умерла она. С батей жил. Квартира-то служебная была, батя дворником был, – поведал он твёрдым голосом, словно решившись не таиться. – Батя умер, квартира тю-тю, я на улице. Негде жить – не берут на работу. Нет работы – не дают жилья. Мыкаюсь…

– Как нет работы? – воскликнул Акулов. – Да ты просто ищешь не там. У нас Горбачёв теперь, он кстати на этой улице живёт…

– И что? – хмыкнул Мирогорский. – Зайти к нему, работу попросить…

– К нему не надо, он, похоже, сам не догоняет, что затеял, – ответил Дмитрий. – Сейчас жизнь такая: куй железо, пока Горбачёв. Давай ко мне. Перекантуешься, отдохнёшь, сейчас мы быстренько придумаем что-нибудь. Оденешься нормально.

– Своё, что ль, дашь? – Мирогорский покосился на Акулова. – На меня не налезет…

– Всё новьё будет, – заверил его Акулов. – Я пока в институте учился, джинсу варил. До сих пор с десяток курток и штанов валяются, не до них сейчас.