Лев Портной - Меньше единицы, больше девяти

Александр наконец перестал жмуриться, силясь вспомнить, от усердия поджал губы, уставился на несколько мгновений в одеяло, будто там могла появиться подсказка, и сказал:

– Ума не приложу. Нет у меня там никаких дел.

– Точно нет? Саш, мне страшно…

– Ты чего? Чего тебе страшно? – изумился он.

– Этот человек. Я не понимаю. Он то ли угрожал, то ли предостерегал от чего-то. Он сказал, чтобы ты ни в коем случае не ездил в Нижний Новгород. Что тебе предложат поехать туда в ближайшее время, но чтобы ты отказался. Он знаешь как сказал! Он сказал, так будет лучше для всех. И для тебя, и для меня.

– Да чушь какая-то! – воскликнул Александр. – Не собираюсь я ни в какой Нижний Новгород! Что я там забыл! Кто хоть это был? Кто звонил?

– Не знаю. – Инга посмотрела на Александра испуганными глазами. – Но странно как-то! Он обрадовался, что трубку сняла я. А всё, что сказал, всё потребовал тебе передать. А чего же он тогда так боялся на тебя напороться?

– Ну, не знаю, – протянул Александр, прибавив нотки подозрения в голосе. – Какие-то тайны у тебя от меня. Какие-то тайные воздыхатели…

– Какие воздыхатели! Саш, правда, мне страшно.

Он обнял её, прижал к себе, дотянулся рукой до ночника и погасил свет.

– Иди ко мне. Ты что? Я тебя в обиду не дам. Я с тобой.

– Саш, дай мне слово, – попросила Инга.

– Какое слово?

– Поклянись, что ты не поедешь в Нижний Новгород.

– Да нечего мне там делать.

– Всё равно. Поклянись, что не поедешь! Поклянись, что откажешься, если тебе предложат…

– Да кто предложит? Нет у нас там никаких дел. Все мои дела – все здесь, в Москве.

– Поклянись, – настаивала девушка.

– Хорошо-хорошо! Клянусь.

– Я серьёзно.

– И я серьёзно. Ну, Инга, я не знаю, что ещё тебе сказать? Я клянусь, клянусь, что не поеду в Нижний Новгород.

Она с облегчением выдохнула, расслабилась и сильнее прижалась к нему. Он рассмеялся и добавил:

– И в Великий Новгород тоже не поеду.

– Да ну тебя. – Инга тихонько толкнула его кулачком.

Некоторое время они лежали, прижавшись друг к другу. Александр вновь начал засыпать. Инга почувствовала, как котёнок пробует ноготками её пятку. Дыхание Александра выровнялось, он начал посапывать в темноте.

– Знаешь что, – прошептала Инга.

– У-у, – сглотнув, откликнулся он.

– Если бы тебя не было рядом со мной…

– Но я же рядом, я рядом…

– Да, ты рядом. Вот я только что и поняла. Про этот голос. Если бы ты сейчас не лежал рядом со мной, я была бы в полной уверенности, что это ты и звонил.

Хвостов решил заманить коллегу в гости, чтобы поговорить с ним по-мужски, а если понадобится, то и морду набить.

– Димон, ты «Плоть и кровь» смотрел? У меня дома видак и кассета есть. Моя завтра с подругой придёт. Подваливай! – предложил он.

– Подруга красивая?

– Офигенная!

– Давай! – согласился Дмитрий Акулов.

– Значит, завтра. После работы, – уточнил Хвостов.

– Замётано! – подтвердил Акулов, не подозревавший, что никаких подружек не было.

В студенческие годы Хвостов и Акулов друзьями не были. По окончании финансового института попали на работу в одно учреждение по воле случая.

В будущем Дмитрий получил прозвище Акула. Какое ж ещё! Для стороннего наблюдателя выглядело естественным, что Хвостов стал одним из самых доверенных лиц Акулова. Как-никак, в начале карьерного пути они делили один кабинет на двоих.

Для самолюбия же Хвостова вопрос был крайне болезненным. Акулой империализма должен был стать он, а не Дмитрий. Акулову попросту фантастически повезло. Однажды он удачно зашёл в туалет.

Они работали в Кировском отделении Промстройбанка СССР. Город Киров тут был ни при чём. Учреждение располагалось в Москве, на Новослободской улице. Обслуживались в нём предприятия тяжёлой промышленности, транспорта и строительной отрасли Кировского района столицы. Кроме того, в отделении открывали счета и предприятия негосударственного сектора. Поначалу это были кооперативы, затем пошли молодёжные центры, межотраслевые объединения, товарищества с ограниченной ответственностью.

Сотрудников мужского пола в отделении было всего четверо: вчерашние студенты Хвостов и Акулов, управляющий Андрей Юрьевич Вешняков и завхоз дядя Паша.

Был ещё отдел инкассаторов. Там работали одни мужики. Но инкассаторы держались особняком, о них никто не думал как о членах коллектива.

У Андрея Юрьевича было два зама – обе бабульки уже лет пятнадцать могли сидеть на пенсии. Они были единственными в женском царстве, кто поднимал голос на вчерашних студентов. Прочие коллеги понимали, что в ближайшие два года один из них, а то и оба станут начальниками.