Александр Стребков - На закате

тялеге, в задке, сена по задницу подмостили, ноги в хромовых сапогах внизу болтаются, и песни на всё горло распеваем. Кругом раздолье, без- людье, о чём я раньше вам уже рассказывал, но потом в лес въехали, но петь не перестали. Помнится, раза три, а то и больше, пели мы всё про рябину… или про клён?.. Нет, всё-таки не про клён, а про небо… Я тогда даже всплакнул надолго. А как не всплакнёшь, если он про свою будущую судьбу пропел: – Ой ты синее небо России, ухожу очарован тобой… – сам поёт это он, надо же так придумать!.. а я сижу и слёзы текут, а он под

гармошку поёт: – Я навек без тебя не утешусь, пропаду без тебя моя Русь. Вот вам крест, что я завтра повешусь, а сегодня я просто напьюсь…

И как тут не заплачешь?!.. когда ведь всё так и произошло!.. В той про- клятой гостинице «Англетер». Объявили-то, что сам он повесился…

Врут!.. перед господом богом могу поклясться, что врут!.. Не вешал он себя, потому, как я свидетелем всего того случая был. Вначале под кро- вать успел я спрятаться, когда они в номер гостиницы к нам с Серёгой во- рвались. Я с первого взгляда определил, что чекисты явились и было их трое. В серых коротких пиджачках-лапсердаках, на головах кепки, воры в таких ходят, не картузы. На ногах добротные, пожалуй, ещё совсем новые

хромовые сапоги… Они – эти сапоги всё время у меня перед мордой мельте- шили, когда я под кроватью лежал, а они Серёгу избивали ногами, в тех са- погах. Ой, как они его били!.. – как били! Скотину так не бьют! Потом при- нялись подвешивать, а оно не получалось, то сам он, Серёга, уже совсем не живой, не хотел в той петле держаться, то потом труба отопления обо- рвалась, но кое-как закрепили, а уходя, решили, пол от кровищи подтереть, вот тут-то меня и обнаружили. Я-то лежал к стенке прижавшись, а ноги в сапогах некуда было деть, по ним и обнаружили… За те ноги и вытащили меня из-под кровати. Один из них – этак по-тюремному и говорит: «Держу мазу, гражданин начальник, засранец тут – сявка – жучок, под шконку за- ныкалась. Можа, с собой заберём и дома банковать будем?.. – а то уже и кулаки болят, и наш театр не правдёщным получится…». Вот так я и очу- тился: вначале на Лубянке, а после, они же меня и в Кремль на должность определили… Вот с тех времён и был я негласно и неофициально причислен к Кремлёвским сякретам… На этом пока прощаюсь, ваш злейший враг, Лука Мудищев…

* * *

Надоевшая до печёнок зима, своей настырностью, никак не желая поки- дать пределы придонья, упорно продолжала вести непримиримую борьбу с весной, которую с нетерпением ожидали все люди от мала до велика. Погода сменялась на день по несколько раз: то она бросала в лицо заряды снежной крупы, то переходила на дождь, капли которого тут же превращались в наледь, то с востока постоянно дул этот пронизывающий колючий ветер, и, если кому-то и была такая погода равносильна смерти, учитывая жизненные условия и само здоровье, так это людям, как наш главный герой Побрякуш- кин-Куцанков и его попутчики по несчастьям. Предвесенняя распутица для

этой категории граждан страны «восходящего коммунизма» была не мёд, а порой похуже каторги.

Раннее утро. Райотдел милиции Железнодорожного района города Ро- стова-на-Дону. У главного входа стоит машина, спец-изолятор, с добротной

железной будкой, свежеокрашенной, на которой не крупным шрифтом синяя надпись – «милиция». На улицу, гуськом, друг за другом выходят трое сер-

жантов, и спустя пару минут выскочил ещё лейтенант, застёгивая на ходу ши- нель и поправляя портупею. Сержанты стоят возле машины: двое скрестив

пальцы на кистях рук и задрав их вверх над головой, потягиваются, зевая. Третий, самый рослый из всех, с силой постучал ладошкой по кузову машины, как по пустой бочке, после чего «членовоз» для транспортировки мелкой, не- кудышней «шушары – смитья» – отозвался гулом, а сержант, громко при этом заржав, по-лошадиному; выкрикнул, уже по-людски:

– Ну, Боливар!.. – Сивка-бурка железная тужурка, готовься скакать до упаду!.. план нам навесили будь здоров и не вздумай кашлять своей выхлопной тру- бой… – Немного помолчав, решил, дополнить и прояснить ситуацию. Понизив голос, сказал: – Если, ребятишки, дело и дальше так пойдёт, то скоро далеко от порога отдела ездить не будем, а будем хватать всех подряд прямо у нас

под носом, на тротуарах…

– Запрыгивай уже в машину!.. своё мнение ночью жене на ушко выскажешь!

– крикнул лейтенант, садясь в кабину рядом с водителем.

Милицейский наряд «рейнджеров» отправился на охоту. Выехали на про- спект Стачки. Утро мерзкое и на душе такая же тоска смертная, что и жить не хочется, даже улицы и тротуары и те пустынны, и только на остановках, съё- жившись и подняв воротники, стоят кучки народу, в ожидании обществен- ного транспорта, чтобы попасть на работу.