Елена Фомина - Калейдоскоп Майи

Идти будем клином. Бабушка Надя впереди, пробивая нам путь, а сразу за ней мы с бабушкой Любой. Какая тактика передвижения, подумаете вы? Не удивляйтесь, жители мегаполиса поймут нас сразу. Идти по улицам, заполненным пешеходами, которые погружены в телефоны, заняты виртуальной или реальной жизнью, своими мыслями, идеями, но несутся на максимальной скорости и искусно лавируют в толпе хаотично передвигающихся собратьев – это наука, этому надо учиться. Коренным жителям мегаполиса этот навык прививается с детства, остальные передвигаются с переменным успехом, кряхтя, ворча и неловко уворачиваясь.

Нам с бабушками предстояло дойти до ближайшей станции метро, проехать с одной пересадкой и, выйдя в центре, по Садовому кольцу дойти до института. Самой сложной частью маршрута была пересадка в метро.

Но оказалось, что дорога – не главное испытание. Когда мы вошли в Институт проблем зрения, было уже начало двенадцатого. У бабушки Нади имелся секретный козырь. Большой опыт хождения по больницам подсказывал ей, что все о врачах и их способностях знали гардеробщицы и уборщицы. Они знали, к кому с чем идти, кого о чем просить и как с кем можно договориться. Поэтому, посадив нас с бабушкой Любой в уголке, она взяла маленький пакетик из сумки и направилась к гардеробу.

– День добрый, дорогая моя, ну как вы тут? Не задубели на сквозняке-то таком сидя? Это ж вас сдует тут. Вот вам, милая, пряники к чаю и чай краснодарский. Попьете – погреетесь.

Добрый голос с говором, который я часто слышала, отдыхая на море, воскликнул:

– Ой, батюшки, родненькая, да за что ж мене это! Вот так, да! Вот так нечаянная радость приключилась, а я ж стою, да. Да просто ж слова доброго не услышишь, а тут бачьте шо? Пряники да чай. От жеж. Да обнять, да расцеловать вас, родненькие. Ну что, хорошие мои, издалёка приехали? К нам откудать только не ездят, со всей России, да не только с России. Да раздевайтесь уже, чтой-то припозднилися сегодня, чтой-то, мне кажется, что не успеется вам никуда. Давайте-ка быстрее двигайтесь к регистратуре. А вы в первый раз? О, тогда вам долго оформляться. А платные или бесплатные? Бесплатные, тогда очень долго оформляться. Документы-то все собрали? Ага-ага, а то всегда чегой-то не хватает. То и ездить потом по три раза, ох, грехи мои тяжкие. А мне-то раздеть-одеть не жалко, мне вас жалко. По Москве-то этой, сумасшедшей, мотаться-то, это ж здоровые не выдерживают. А вам? Охохонюшки-хо-хо.

– Да ладно вам, дорогуша, – прервала причитания гардеробщицы бабушка Надя. – Мы вот взяли да приехали. И ездить будем, пока не вылечат внученьку нашу.

– Ну да, ну да, будете ездить, это точно, будете, зайчики мои, наездитеся еще, ох наездитеся, – не унималась гардеробщица. А потом резко выпалила: – К профессору Муромцеву идите сразу! Идите, и не соглашайтесь на всяких там, много будут вам предлагать, а он сразу вам скажет, чё вам надо, чё не надо и чем сердце успокоится. Ну с Богом, дорогулечки, бегите!

Вдохновленная и окрыленная, я просто чувствовала, как бабушка Надя была довольна тем, что ее план сработал и мы теперь идем не абы к кому, а к профессору Муромцеву. И в регистратуре-магистратуре объявим гордо, что записать нас надо именно к нему, а не просто так. На удивление, запись прошла легко и успешно. Нам повезло, именно сегодня у профессора Муромцева образовалось окно, через полчаса отменилась запись и, конечно, из листа ожидания, в котором сто человек, за полчаса добраться никто не сможет. «Это ж Москва» – услышала я фразу, произнесенную громким, глубоким голосом. «Ой, и не говорите, тут и за час-то никуда не поспеешь», – проворковала в ответ бабушка.

Все это время мне было удивительно спокойно и комфортно. Я сидела на диванчике, завернутая в самый теплый, но тонкий, как бумажка, бабушкин платок. От платка пахло едва уловимым и таким родным запахом бабушкиных духов. Мне казалось, что мы дома и ничего-ничего не происходит. Начала проваливаться в дремоту, полусон-полуявь, вокруг пустота, а я лечу в этой пустоте:

– Майя, Майя, ты заснула у нас, что ли? Вставай, роднулечка, скоро на прием! – Бабушка Люба поглаживала меня по плечу.

Я встрепенулась, ага, значит все-таки на прием, вынырнула из своей пустоты и пошла, направляемая уверенными руками бабушек. Мы шли долго. Лестница, поворот, прямо сто шагов. Лестница, переход, поворот, снова лестница. Захочешь – не выучишь этот путь. Наконец мы остановились. Вероятно, в одном из бесконечных коридоров. Гул, гул голосов, негромкий, приглушенный, и только отрывки разговоров доносятся: «Да, закáпали, а потом…», «Нет, нет, что вы, ни в коем случае не соглашайтесь на это», «Ну да, у нашего соседа по палате тоже так было, а потом ничего, знаете ли». Вдруг послышался скрип открывающейся двери, в тот же миг наступила тишина, разговоры стихли. Напряжение возникло в воздухе, оно усиливалось с каждой секундой. Мне захотелось опять погрузиться в пустоту, спрятаться от всего страшного и непонятного, пугающего. Мне показалось, что я совсем одна, одна-одинешенька. Громкий голос, заполнивший весь коридор, произнес мое имя: