Ален Грин - Волшебная палочка

– Одно другого не исключает, – он почему-то разозлился. – Кстати, ругает она тебя, чтобы расшевелить.

– Это она так сказала? – с иронией спросила я.

– Нет, это я так думаю, – он пристально наблюдал за моей реакцией.

– Хватит выдумывать, – я отнеслась к его словам, как к неудачной шутке: не привыкла слушать лестные речи.

Но я не понимала, зачем он так зло пошутил? Я уже развернулась, чтобы уйти, но следующая фраза парализовала меня.

– Ты знаешь кличку, которой тебя наградили?

– Кличку? – поразилась я. – У меня нет клички! Даже к фамилии придраться трудно, – меня обидели не его слова, а то, как он сказал это. – Это у тебя есть кличка, – вспомнив азы культуры, я поправилась: – прозвище.

– У меня, может, и прозвище, а у тебя кличка, – он ухмыльнулся и сказал: – «Долбанутый гений».

– Что? – от возмущения я захлебнулась. – Что ты сказал? – пришла в себя и приготовилась к атаке.

– Все за глаза так тебя называют. Не знала?

– Первый раз слышу, – процедила я сквозь зубы.

– Впрочем, – иронично отметил он, – с твоими полётами во сне и наяву это не удивительно.

– С какими ещё полётами? – предвкушая очередное открытие, я невольно отступила: Кириллу удавалось удивить меня.

– Мысленными, – он возвёл глаза к небу.

– Нет у меня никаких полётов! – я с силой сжала кулаки и подалась вперёд.

– Конечно, нет! Только временами из реальности выпадаешь.

– Выпадаю из реальности? – машинально повторила я, чтобы лучше осознать услышанное.

– Помнишь, вчера ты сидела в коридоре и ждала Софью Михайловну? Сидела, сидела и выпала: взгляд стал стеклянным, а губы зашевелились, словно ты читала заклинания. Катя Громова сказала, что фокус покажет. Она встала напротив и помахала у тебя перед глазами рукой – ты даже глазом не моргнула. Она взяла у тебя из рук книги – никакой реакции, назвала тебя «долбанутым гением» и добавила, что сегодня ты об этом и не вспомнишь, – он улыбнулся. – Она оказалась права.

– Зачем ты это мне рассказываешь?

– Чтобы ты научилась контролировать свои творческие выпадения, – пояснил он.

– Зачем? – я не верила в добрые намерения людей, потому пыталась докопаться до истины.

– Глупо выглядишь со стороны, а я не хочу, чтобы над тобой смеялись.

– Спасибо, конечно, но мне всё равно.

– Всё равно сейчас, а потом?

– Потом – будет потом, – отрезала я.

Я развернулась и ушла, так как сочла разговор оконченным. В тот вечер, несмотря на неприятную беседу, я была счастлива, услышав от самого красивого мальчика в школе, что нравлюсь ему. Эта часть диалога льстила мне, и я смаковала её, воспроизводя в памяти вновь и вновь. О другой части разговора я забыла. Какая разница, как меня называют? Сути дела это не меняло. Даже если бы меня называли коровой, я бы ей не стала. Сделав подобный вывод, я забыла неприятную часть беседы. Это был мой промах, моя ошибка, за которую впоследствии я дорого заплатила.

С Кириллом мы постепенно сблизились: вместе ходили в музыкальную школу, возвращались домой, встречались и слушали музыку, играли на фортепиано. Временами мы так увлекались, что наша игра перерастала в поединки, в соревнования; временами нам хотелось всех изумить, и мы музицировали в четыре руки. Когда мы говорили о музыке, создавалось ощущение, что мы понимаем друг друга с полуслова: не успевал Кирилл высказать мысль, как я уже знала, что он этим хотел сказать. Когда говорила я, он утвердительно кивал в ответ. Эта согласованность не была наигранной. Я знала это, чувствовала.

Видя нашу слаженность в работе, ребята в школе стали дразнить нас чокнутой парочкой. С одной стороны, меня это злило, потому что в глазах ребят отражались зависть и ехидство, с другой, радовало, потому что Кирилл всё больше и больше нравился мне. Я надеялась, что рано или поздно мы на самом деле станем парочкой. Когда я украдкой проговаривала слово «нравится», то испытывала блаженство. На снегу и на запотевших окнах, пока никто не видел, я рисовала цветы, которые распускались в моём сердце. Кирилл, как все мальчишки, на подобные провокации реагировал сухо и сдержанно. Он пожимал плечами, брал мою сумку и говорил: «Пойдём». С боевой готовностью я срывалась с места. Мы неспешно брели по заснеженным тёмным улицам и тихо разговаривали. Мне казалось, я кружусь в упоительном, лёгком, изящном вальсе вместе со снежинками. В такие моменты я была неподдельно счастлива.

Так продолжалось около года, до тех пор, пока однажды я не выиграла конкурс молодых талантов. Его проводили под Новый год на базе нашей школы. К нему все долго и тщательно готовились. За неделю до конкурса Кирилл неожиданно ограничил наши встречи, объяснив это необходимостью сосредоточиться. Вполне разумно, но не для того, кто пребывает в плену чувств. С его доводами я согласилась, но всё равно обиделась.