Игорь Назаров - Литературный Альманах Урала

Осмотревшись, архимандрит Серафим приступил к ремонту тюремного корпуса. Начал с наведения чистоты, улучшил пита- ние узников, упорядочил посещения ими богослужений, устро- ил библиотеки, а главное, начал изучать дела заключенных и готовить их документы на пересмотр в Святейший Синод. Многие из невольников содержались в тюрьме без решения суда, а только по распоряжению Синода. Да и вина некоторых из них имела весьма сомнительные доказательства…

Усилиями настоятеля стало происходить то, во что никто не верил: начали освобождаться узники, находящиеся в тюрьме десятки лет. Документы на некоторых из них, например на крестьянина Василия Рахова, на сектанта Фёдора Ковалёва и других подавались по нескольку раз. У многих бы опустились руки, но не у архимандрита Серафима. Дело Василия Рахова вернулось с положительным решением только после третьей подачи! Василий был отпущен домой. На этот раз, под благо- словение подойдя. И поцеловав руку настоятеля. Не просто так, а от благодарного сердца.

С раскольниками и сектантами игумен Серафим беседовал лично, и не раз.

Дар убеждения у настоятеля был от Бога, потому и усилия увенчались успехом. Около двадцати сектантов были освобож- дены, из них девять вернулись в лоно Православной Церкви. Некоторые пожелали остаться в обители монахами.

Игумен Серафим сумел обратить в Православие закорене- лого сектанта-изувера Фёдора Ковалёва, который в 1897 году во время первой всеобщей переписи заживо замуровал девять человек, в том числе всю свою семью. Слёзно и искренне каялся Фёдор перед Господом.

Так последний заключенный был отпущен на волю, тюрьма закончила свое существование и была обращена в скит.

Не меньшего настоятельского труда и заботы требовала организация хозяйственной стороны жизни в обители.

На монастырском дворе запахло досками, красками. На- шлась работа и для монахов, и для пришлых рабочих. Рабочие регулярно стали получать жалованье.

– Смотри, не филонь! – предупреждал приходящих в оби- тель секретарь настоятеля иеродиакон Филарет. – Вот отец Серафим придет работу проверять – все заставит переделы- вать, если что не так!

– Неужто сам придет рамы щупать?

– Не сомневайся!

Да, сомневаться не стоило. Ни в строгости настоятеля, ни в справедливости его решений.

Пришлось заново обустроить двухэтажный братский корпус, начиная с рам, полов, дверей, балок, так как жить в нем было невозможно… пришлось громоздкие здания с четырех сторон отрыть из земли из-за того, что они веками засыпались мусо- ром и даже отдушины нижнего этажа оказались под землей.

Была построена новая ризница, новая трапезная, кухня, хлебопекарня, колодец, проложены дороги, куплено новое иму- щество для келий: стулья, столы, кровати. В облагороженную

обитель можно стало звать новых людей, и количество братии стало увеличиваться.

Новому настоятелю удалось в монастыре построить: «для слепых стариков – богадельню, для страждущих – больницу, для… детей – приют, для окрестных жителей – школу, для рабочих и скотниц – новое жилище, для странников и приез- жающих – странноприимный дом, для братии и арестантского отделения – две библиотеки, для обширного монастырского архива – новое помещение».

Труд в обители требовал от настоятеля напряжения всех его духовных и физических сил. А вот помощи ждать было неоткуда, наоборот, некоторые из «начальствующих» за ним словно наблюдали, посмеиваясь: выдержит ли этот аристократ?

Ни перед кем не мог он открыть душу.

– Как же вы справляетесь, батенька? – спрашивала одна из немногих, поддерживающих настоятеля, старица Наталия Петровна Киреевская, которая в молодые годы была духовной дочерью батюшки Серафима Саровского.

– Не знаю, – сознавался настоятель. – Одно могу сказать: свои личные финансовые возможности я исчерпал полностью.

– Просил ли у кого?

– Персонально ни у кого не просил, а прошения подавал, как положено. Долг свой исполнял, не расшаркивался ни перед кем. Но изнемог уже… изнемог в скорбях и трудах… Жизнь у меня какая-то удивительная и многострадальная… и чудес, и горей предостаточно…

– И много ли вложили в обитель?

– Не считал. Все потому, что я дворянин и в духовной ие- рархии протекции не имею.

– Жаль, что у нас и для дел духовных протекция надобна, – вздыхала старица.

Наталия Петровна была уже очень пожилой и больной. Чувствовала, что дни ее подходят к концу. Но успела написать письмо с предсмертной просьбой к архиепископу Флавиану (Городецкому), чтоб тот взял под свое покровительство архи- мандрита Серафима.