Ольга Дарфи - Электричество. Роман-нарратив от создателя фильма «Я – Гагарин»

Довольная, я пришла в школу и долго не раздевалась. Одноклассники должны понять, что теперь я со всеми. И действительно, дети заулыбались. Хищники скалились, поблескивая полированными зубами, мгновение – они раздерут меня в клочья.

Я вжалась в стенку у гардероба, отступать некуда. Быстро хлопала глазами. Между ресниц накапливалась влага, целые мешки с жидкостью.

Подбежала очкастая учительница, повесила мое на крючок, и мы зашагали прочь по лестнице.

Я уселась за парту и уставилась на матовую зеленую доску. Я смотрела на нее весь день. Там были следы белого мела, тире и точки, буквы и цифры, загогулины и круги, в них ловко переплетались линии моих побед и поражений.

На следующий день я пришла в школу в лисьем капюшоне с бодрыми помпонами. Я вызывающе встала в дверях класса.

Первый, кто ко мне приблизился, треугольный вихрастый мальчишка, получил ногой в живот и отлетел к стене. Девочке-задавале с прической «сессун» я заехала в курносый нос жестким портфелем. Брызнула кровь, меня потащили в учительскую. Как Самсон, я не прощаю врагам ни злого слова, ни косого взгляда.

У всех девочек была шкатулка, закрытая на ключик. В шкатулке – локон, фантики и стеклышки, из них судьба складывает пазл жизни. Если кто положил правильные фантики и ровные стеклышки, тот молодец, жизнь удалась. Как раскрутить память и вспомнить, что я положила?

Во время очередного переезда я роюсь в маминых папках с документами. Я надеюсь найти что-то волнующее, что-то о своем происхождении, какой-нибудь секретик. Я знаю, что он есть.

И я нахожу. Свидетельство об удочерении.

Мне уже пятнадцать, я могу разобраться в справках. Мои догадки о настоящем отце подтверждаются бумажкой из ЗАГСа.

Мама долго увиливала и произносила что-то нечленораздельное. Я требовала назвать имя. Мама не поддавалась. Я гипнотизировала взглядом. Наконец она сдалась и выдохнула имя. Адреса она не знала.

Через несколько лет я нашла его в городе, который к тому моменту стал другой страной. Приехала на вокзал, побродила по центру, приятный городок. После Москвы остальные города кажутся тихими и сонными.

Поехала на троллейбусе по адресу, нашла дом. Типичный сталинский дом, кусты сирени под окнами, скамейка у подъезда, ни вывесок, ни плакатов с надписями: «Здесь живет твой отец, детка!», «Тебя тут ждут!».

Заняла стратегическую позицию в кустах, напротив нужного подъезда. Пыталась различить его в заходящих-выходящих. Не разглядела. Сидеть в кустах надоело, волосы лезли в глаза и одолевали какие-то насекомые.

Поднялась на этаж, позвонила. Он открыл дверь. Лохматая шевелюра, моложавый вид, наглый взгляд. Я осторожно сказала:

– Здравствуйте! Вы такой-то?

– Да, а что? – он ухмыльнулся.

Я назвала имя матери.

Он поморщился:

– Ну, знал такую.

– Я – ее дочь! – вызывающе произнесла я.

– Ну, мне все равно, – пробурчал, – заходи. Коньяк будешь?

Я зашла.

В коридоре – наполовину опустошенный ящик с иностранными бутылками. На кухне на огромном круглом столе – коньяк «Наполеон», торт «Наполеон», сало и лук, на сковородке – огромные куски мяса. Взгляд на меня внимательный и немного такой бычий. Я отступила к выходу.

– Да, проходи, – он жестом пригласил следовать за ним и направился в кухню.

– Волосы вроде похожи… Бля, где у меня чай? Я его не пью вообще.

Пока он шарил по шкафчикам, отмывал заварочный чайник и наливал чай, пришли его друзья – загорелые усатые мужики в джинсах. Из общих разговоров я поняла, что он целыми днями бухал с товарищами, иногда гонял на мотоцикле, а на переговоры с клиентами ездил на машине. Я тоже любила вечеринки и большие скорости.

Потом мы пошли на рынок за едой.

– Купим тебе что-то… а то бомж, бля, какой-то. Мать тебя что, не одевает? Вот ведь овца!

– Просто она сейчас не работает.

– Я и говорю, всегда была овцой!

Вечером у него дома веселилась толпа цыган, он всем радостно объявлял, что явилась его дочь, а может, и не дочь, но какая, хрен, разница, все равно девчонка симпатичная. Потом пришла его подруга Оксана, чуть старше меня, обиделась на цыган и ушла, он смачно выругался ей вслед.

Когда танцующие цыгане слились в оруще-многоцветное месиво и все страшно напились, он схватил меня за руку и потащил в спальню, разорвав по пути футболку.

– Какая красивая грудь, – услышала я, и сильные пальцы впились в мои соски.

Я рванулась, бросилась к двери, она оказалась открыта.

Я помчалась вниз по лестнице.