Евгений Имиш - Живой уголок. Сборник рассказов

К слову сказать, странным было ещё то, что молчали они о смерти и кладбище. Во снах-то. Кажется, и не помнили вовсе. Разве что случиться такое: Сидит, к примеру, Василий Фомич с женой на завалинке – запах родной от Прасковьи идёт, дух жаркий от пышного тела чувствует и вдруг в памяти кладбище проплывает. Надгробия, кресты, фотографии умерших земляков видит, но зыбко, смутно так, что вроде это, как и есть сон. Или так: Привалится Василий Фомич к жене своей, голову на плечо ей положит и только задремлет, как тотчас в сторожке своей окажется. Могилы видит и едва понимает тогда, где быль, а где небыль.

Где быль, а где не быль, где сон, а где явь, едва теперь различал Василий Фомич. А с одного случая так и совсем перестал понимать…

Один раз пришлось Василию Фомичу самому в деревню идти. Почтальон не пришёл. Почти за четверть века впервые Василий Фомич в деревне появился. Медленно безОбразной тенью прошёл по главной улице к старому сельсовету. Старый-то он для всех нынешних стал, а для старика другого и не существовало, поэтому подошёл он к развалившемуся крыльцу, да не видя, что здание брошенное, задержался у стендов с фотографиями передовиков. За грязным стеклом висело много фотокарточек. Были там и очень старые, ещё его времени людей, были и другие – лица которых ему незнакомы. Василий Фомич устало обвёл их глазами. Вот тебе на! – тихо прошептал он. Василий Фомич сразу заметил, что одни фотографии были для него обыкновенными, как на кладбище, а другие какими-то особенными. Разницу Василий Фомич отчётливо увидел, но в чём она, сходу бы и не сказал. А вот что означала, понял. Те, что привычные, как с надгробий – фотокарточки умерших людей, другие: ясное дело – живых.

– Видать долго среди мёртвых я, раз уж видеть такое стал. – подумал Василий Фомич.

И тут взгляд его натолкнулся на портрет Прасковьи. Тоже ведь когда-то была передовой дояркой. Смотрит она щекастая, задорная, с фотокарточки пятидесятилетней давности, а Василия Фомича не умиление, не чувства нежные охватывают – ужас берёт. Видит он и понимает, по новому своему чутью, что фотокарточка то живого человека…

– Живая – выдохнул беззубым ртом Василий Фомич – Как же это!?

Как же это, как же это! – бормотал Василий Фомич, на кладбище возвращаясь. – Не было у нас фотокарточек-то, а то глядишь, увидал бы, на могилке-то. Да как оно увидишь-то! Я ж про дар свой не знал. Не знал, не знал, не знал. – Да не уж-то! – в голос воскликнул Василий Фомич страшное предчувствие – Да не уж-то!

Пришёл он и спрятался в строжке. Поперву выходить даже боялся. Затем вышел, и на могиле у Прасковьи сидел до сумерек. Думал всё, озирался – кладбище вокруг ухоженное, оградки рядком, дорожки аккуратные. У Прасковьи цветы лесные лежат. До ночи досидел. Хорошо, тепло было. Лето позднее. Василий Фомич с усталости, да от волнений на могиле заснул. Тут же, как повелось, к Прасковье переметнулся, молодым стал, но тревожность в нём вечерняя и там сохранилась. Сидит за столом угрюмый, всё помнит – про сельсовет, про фотокарточки. Дрожит аж. Прасковья со двора в дом заходит, а он прямо так и говорит: – Ты живая что ли?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.