Николай Николаев - Следователь и Корнеев. Повести и рассказы

– …до машины дойти не успел. Как только покинул подъезд, сразу же раздались выстрелы. Два хлопка, не меньше. А потом я услышала топот – кто-то убегал. И крик Павла. Он просил вызвать «скорую помощь».

Женщина рассказывала, но во всём её облике, сосредоточенном взгляде угадывалась работа мысли. Она вспоминала. Как мне показалось, вспоминала что-то, не относящееся к предмету разговора. Я отметил, что об убийстве мужа она говорила как о чём-то обыденном. Как будто это случалось с ней каждое утро. Раз за разом у неё убивали мужа, которого приходилось заново хоронить и с такой же монотонной неизбежностью идти, как на работу, в прокуратуру и давать показания. Но я понимал: такое равнодушие Корнеевой могло быть реакцией на глубокое эмоциональное потрясение.

– Он успел сказать что-нибудь перед смертью? Кто стрелял?

Женщина помолчала мгновение и отрицательно покачала головой. Я задал следующий вопрос:

– Кто мог знать, что ваш муж в это утро должен был выйти из дома с большой суммой денег?

Похоже, женщина не один уже раз задавала себе этот вопрос. Она была растеряна. Знали-то ведь только самые близкие люди.

– Кто мог знать? Сергей, водитель. Алексей, его коллега. Люди с товаром в Челябинске, ждавшие его. Ну, я…

Она рассеянно коснулась пальцами своего подбородка, словно неожиданно вспомнила что-то, а я вдруг узнал до боли знакомый этот жест. Бог ты мой! Ну конечно, Светлана! Задав рассеянно ещё с десяток вопросов, я выяснил, что погибший был очень скромным предпринимателем, о деятельности которого знал только узкий круг людей. Вот среди них и придётся искать преступника. Зачастую первыми подозреваемыми становятся родственники и друзья убитого. Ничего удивительного, что и в этом случае придётся выяснять, а не Светлана ли совершила это убийство. Поэтому я сделал вид, что не узнал её.

– Уж не влюбились ли вы в мою вдову? – ляпнул Корнеев, всё это время не покидавший угла моего кабинета и внимательно следивший за ходом допроса.

Боже упаси! А впрочем… нет, не влюбился. Я любил её давно.

Рано утром два раза в неделю она покидала наше студенческое общежитие на Июльской. Обычно к этому времени я завершал свою утреннюю пробежку по дворам квартала, между пельменной, техникумом торговли и детской поликлиникой. И возвращался в общежитие уже расслабленной походкой, разгорячённый и уставший. Она проходила мимо, низко опустив голову, словно боялась встретиться со мной взглядом. Румяное, взволнованное лицо, наспех собранные в конский хвост светлые волосы позволяли мне сделать предположение, что она всю ночь, даже утром «на дорожку», занималась любовью. Счастливчик стоял на крыльце у входа в общежитие и, выставив вперёд рельефно обозначившееся пузо, курил, провожая взглядом свою пассию. Это был чеченец Роман. Ему было далеко за тридцать, но он всё ещё числился студентом и одновременно комендантом общежития, иногда выступал на спортивных соревнованиях по вольной борьбе за честь института, а всё остальное время водил к себе симпатичных женщин. Но этой едва исполнилось восемнадцать. Поймав мой взгляд, Роман сказал:

– Хорошая кобылка! Даром что соплюшка.

Самодовольно разгладив толстыми пальцами чёрные пышные усы, он смачно сплюнул, тут же потеряв интерес к разговору. Если сказать, что я его ненавидел, – то ничего не сказать. Так бы и начистил ему морду! Возможно, эта ненависть, сдобренная презрением, во многом объяснялась элементарной завистью – ведь к тому времени у меня ещё не было девушки. Как ни крути, перед ним я ещё был щенком.

Как-то раз в начале осени я возвращался из кинотеатра «Современник», доедал купленное по пути мороженое. Роман стоял у входа в общежитие, по-хозяйски подбоченившись. Увидев меня, он обрадовался.

– Это хорошо, что я тебя встретил! Дружочек!

Приобняв за плечи, он увлёк меня в тамбур и, оглядываясь по сторонам, зашептал скороговоркой:

– Слушай, жена приехала. Прямо из аула. Не предупредила. Понимаешь? Ты забери девку мою. Я объяснил жене, мол, это она тебя дожидается. Скажи Фатиме, что пацанка твоя невеста, ладно? Хотел же ты поменять свою комнату, верно? Забери девчонку, друг, выручай! И я тебя потом переселю, куда ты скажешь!

На подходе к своей комнате Роман стал шумно, на весь коридор, изображая возмущение, ругать меня:

– И где ты шляешься? Она у меня полдня сидит!

И уже своей жене, когда мы вошли в комнату, Роман пояснил:

– Вот молодёжь. От мамки вырвались и бегают по городу целыми днями. А у меня за них должна голова болеть!