Владимир Беляков - Записки промысловика. Повести и рассказы

Понятно, что тогда этой черты его характера я знать не мог. Она вскрылась уже позже в процессе работы и близкого общения на промысле.

Поэтому я согласился взять его в бригаду. К тому же у меня были лодка и лодочный мотор, у него – снегоход «Буран», а наличие этой техники для предстоящей работы было большим подспорьем.

На сборы у нас ушло две недели. Запланированный борт МИ-8 стоял с выключенными двигателями под загрузкой. Мы перетаскивали, укладывали в него продукты питания, строительные материалы, уголь в мешках, снегоход, сани и прочее, необходимое для зимовки, когда к вертолетной стоянке подъехал УАЗик. Из него вышел мой хороший знакомый – начальник одного из участка автотранспортной конторы. Мы поздоровались:

– Володя. Можно тебя на минуточку.

Отошли в сторону.

– У меня большая просьба к тебе. Возьми с собой на работу парнишку. Я его знаю давно. Работал у меня слесарем. Хороший, толковый, работящий парень, но спился. За прогулы с работы турнули, из общежития тоже, документы потерял, живет у нас в гараже. Погибает парень. Надежда на тебя, там в тундре ему пить будет негде. Он мне дал честное слово.

– Я же туда работать лечу и зарабатывать, а ты хочешь, чтобы я взял ответственность на себя и стал наставником и нянькой какому-то конченому алкашу? Может, его проще в ЛТП направить?

– Поверь мне Володя. Он трудяга. К его работе у тебя не будет нареканий.

– Где он?

– Вадим, выходи.

Из кабины автомобиля вылез вполне симпатичный парнишка, где-то моего возраста, совершенно не похожий на бомжа, и, потупив взор, замер.

– Хорошо, Вадим. Я возьму тебя, но помни – до первого замечания. И еще одно помни – за тебя поручился человек. Подведешь его, веры тебе больше не будет, и руку помощи тебе больше не протянут, даже если будешь сдыхать где-то в канаве.

– Даю слово. Я не подведу.

– Спасибо, Володя. Мы тут всем участком собрали ему продукты, одежду.

– Грузите в вертолет.

Так наша бригада из трио превратилась в квартет. Через сорок минут полета мы высадились на месте предстоящей зимовки. Встречать нас вышел радостный Федор, за спиной у него висело ружьё.

– Как вы вовремя. А то у меня мука и сухари закончились.

Я огляделся. Зимним заснеженным пейзажем озера Лама и плато Путорана мне любоваться еще не приходилось.

– Лепота-то какая!

Я вдохнул полной грудью чистейший воздух, перевел взгляд на запорошенную снегом косу и только сейчас заметил, что она вся истоптана отпечатками песцовых и медвежьих следов. Особенно много их было у засолки.

– Песцы? Медведи?

– А вы думаете, почему я с ружьём вас встречаю. Медведи повадились перед спячкой в гости. Каждый день – один за другим, только что в дверь не стучатся. Чувствуют запах рыбы. У входа в ледник я все перцем обсыпал. И уже чаны брезентовые поснимал, чтобы не порвали. Песцы вообще обнаглели. В туалет лаем провожают, за валенки пытаются укусить. Медведи, правда, вот уже два дня как не приходят, может уже по берлогам улеглись.

В подтверждение сказанного из кустов выскочили два серо-белых песца и, тявкая, стали бегать вокруг вертолёта.

– А ну пошли вон отсюда!

Кто-то из пилотов свистнул, и песцы исчезли в кустах.

Мы взялись за разгрузку вертолета.

Зима, как правило, приходит на Таймыр в конце сентября. С выпадением большого количества снега наступают первые непродолжительные морозы. Снегом засыпает ступенчатые террасы и склоны гор. Некогда цветущие лайды, деревья и кустарники наряжаются в пышные белые мантии. Озера и реки сковывает лед, на который сверху ложится снежный покров. Природа Заполярья в это время тиха и безмолвна, не слышно даже щебетания птиц. Лишь изредка раздается сухой хруст веток ивняка да шелест пролетающих стай куропаток.

Затем первые морозы отступают. Южный ветер сильными порывами приносит оттепель и пургу, вступает в схватку с холодом, стараясь отвоевать утерянные позиции, срывает и сбрасывает с деревьев белое одеяние, разметает с земли снежный покров, переносит и укладывает его в овраги и низины. Это противостояние может продолжаться несколько дней, затем сила ветра постепенно ослабевает, наступает затишье, и вновь, крадучись, мелкой поступью приходят холода. Эта борьба продолжается весь октябрь.

В начале ноября погода еще не самая зимняя и суровая, но несмотря на частые оттепели, холодные арктические ветра все больше остужают воздух. Наступают затяжные морозы, которые растягиваются на девять месяцев, и зима показывает свой суровый характер. Поэтому Таймыр и зовется полюсом жесткости. Природа в это время полностью погружается в сон. Солнце в конце ноября уже не поднимается из-за горизонта, а лишь на несколько часов подсвечивает небосвод. Воздух кристаллизуется и становится туманным. На сильном морозе захватывает дыхание.