Елена Гоголь - МЕЛОЧИ ЖИЗНИ. Невыдуманные истории

А вот Машины слёзы были совсем другого свойства. «Я сказала ему, что не нужно совсем приходить, одни мучения от такой жизни…», – делилась сокровенным она с подругой. Нина молча сочувствовала.

…На другой день, прямо с утра, вся компания собралась в магазин. А какие магазины в посёлках – известное дело: полки с бакалеей, холодильник с заморозкой, тут же и промтовары.

Детям интересно. Облепили витрину с игрушками. «Купи!» – увидел Гришаня детскую дудочку. Копейки стоила та дудочка и, конечно же, тут же была куплена. «И мне такую!» – запросила Олечка маму. «Я не могу тебе её купить сейчас», – тихим голосом увещевала дочку Маша. И добавила: «Вот вернёмся домой и купим…». Послышался всхлип обиженного ребёнка. Оля не была капризной и невоспитанной девочкой. Как раз наоборот! Но ей так хотелось именно сейчас и именно эту игрушку…

Прошли годы. Выросли дети. Счастье улыбнулось и Маше: любимый человек пришёл к ним в семью насовсем, стал законным мужем и отцом семейства. Перебирая как-то старые фотографии, ещё те, чёрно-белые, Нина увидела фото маленькой Оли. Хорошенькая девочка сидела на высоком стуле в нарядном платье и новых ботинках (это было заметно даже на снимке). И со своих взрослых лет Нина вдруг устыдилась той своей недалёкости, непроницательности: что стоило ей тогда купить дудочку и Оле? Не догадалась! Ах, как неловко вышло! Подняла трубку, набрала знакомый номер, чтобы посетовать подруге на свою недогадливость, как бы повиниться в ней… А заодно вспомнить прошедшее. «Вот, – сказала, – смотрю фото… Оля такая славная, платьице красивое, ботиночки…». «Нинок, – услышала в ответ, – так на фото ботинки, купленные за денежки, которые ты дала, когда мы от вас уезжали…».

Так дудочка превратилась в ботинки… Ну и слава Богу!

На каникулах Нина с младшим братом и мамой на всё лето уезжали к бабушке Сене. Жила бабушка в небольшом украинском городке, чистом и красивом. Назывался город Кролевец. Что-то из польской истории.

В гостях у бабушки детям нравилось всё. И одноэтажный деревянный дом с парадным и «чёрным» входом, и высокие зелёного цвета ворота, и сад. Сад был просто чудо! В маленькой детской жизни он был заменой всему мирозданью. Здесь они играли, читали, полёживая в гамаке, прятались от взрослых, сзывающих на обед.

В благословенное летнее время в дом съезжались гости. Дедушка Саша с бабушкой Саной из Конотопа, школьная подруга Нининой мамы с дочерью Леной. Они с Ниной были погодки. Лена училась в балетной школе и все просили её показать что-то из выученного. И она безо всякого стеснения вдруг стремительно взмывала вверх и в сторону, изображала какое-то своё «па»… Нина страшно и молча ей завидовала, но в этом своём чувстве никому не признавалась. Она вообще была молчунья и немного бука. Созерцательная девочка. И для неё было лучше всего, когда никто не обращал на неё внимания.

Летом из Киева приезжала и двоюродная сестра Нины – Лесенька. Милая, симпатичная девушка. Её мать очень хотела дочери счастья и всячески пыталась обратить её внимание на бабушкиного квартиранта Эдика. В шутку он пояснял: «Когда ситуация требует, я еврей, в другом случае – поляк, а, бывает, и хохол…». Рыжий, балагуристый, фактурный обормот Эдик. Забегая вперёд, заметим, что Леся вышла за Эдуарда и всю жизнь была с ним несчастлива, не уставая попрекать в том свою бедную мать. Но это всё было потом. А пока: лето, молодость, детские голоса, розовое варенье ароматно парит в огромном тазу на летней кухне.

Разные чувства приходят к человеку в разные периоды его жизни. К десятилетней Нине в то лето пришло чувство стыда. Разве она его раньше не испытывала? Может быть, было что-то и раньше, но ярко запомнилось именно тогда.

В старом бабушкином доме не было ни душа, ни ванны. Как мылись взрослые – не понятно. А детей купали так: на табурет водружался таз с тёплой водой, а ногами они становились в тот, что был на полу, побольше. Так и мылись: из таза в таз!

В тот памятный день мама всё приготовила, как и полагалось: в маленькой отдельной комнате согрела обогревателем воздух, соорудила помывочную конструкцию. И в тот момент, когда голая девочка с намыленной головой стояла, наклонившись над верхним тазом, двери комнаты вдруг с треском распахнулись, мимо кто-то быстро метнулся к окошку, одним ударом распахнул его и… Испуганная мама только и успела произнести своё «Ах!», а вслед ему: «Безобразие!..».

Это был Эдик! Он плеснул воду из кружки прямо на голову Лесе, читавшей во дворе как раз под окошком. Визги, писки и мамино: «Как вам не стыдно!», и Нинин пронзительный стыд. Эдик моментально скрылся, как и появился, и стыдно ему нисколечко, конечно же, не было. Просто молодые игры и забавы…