Татьяна Дмитриева - Голубой янтарь

А как я оставлю Алену и внука? Может, мы и их потом перетянем? В любом случае внуку скоро 3, ему пора в садик, а дочке – на работу. Утешает и то, что после свадьбы младшей дочери, на которой мы были вместе с бывшим внуком, малыш перестал бояться деда, и тот оказался не прочь им иногда помочь. Это меня искренне тронуло – Алена была удочерена им, но он относился к ней с большой любовью. И к внуку он тоже привязался.

Я окатила себя нагревшейся на солнце водой из шланга и осмотрела дело рук своих: первые весенние цветы уже почти отцвели, но на смену им уже распускаются белые и розовые лаватеры, начали открываться бордовые бутоны роз, оранжевые эшольции радовали глаз. Я поймала себя на мысли, что это все уже не мое. И ладно. Пусть они радуют кого-то другого. Все-таки здорово – оставить после себя цветущий сад, а не болотистую целину! Да, немало земли перевернула моя лопата! Ничего, силы еще есть, и я смогу разбить еще не одну клумбу! Хотя сейчас я уже понимаю садовый дизайн несколько иначе. Один цветок может принести столько же радости, сколько приносит целый цветочный ковер… А там? А там я, наконец, увижу, как цветут каштаны…

Я поднялась в дом на второй этаж и еще раз окинула взглядом участок: красиво, не стыдно оставить после себя… Ой, что-то я замечталась, будто завтра дом продаю…

Почему-то потянуло к книжным полкам. Книг осталось совсем мало – сотни три, остальное все раздала. Рука сама потянулась к Библии. Открыла наугад и ткнула пальцем, не думая. Книга «Исход». «Пропустите его в земли его»… Ничего себе!

Включила компьютер. Захотелось поймать настроение. Тут визуализации мало. Если бы я могла писать музыку или картины, то вопроса с передачей настроения не было бы. Значит, попробую выразить словами. Мне стало смешно. Получается, что я пишу стихи не потому, что тяготею к этому виду искусства, а просто потому, что не способна ни к чему другому. И одернула себя: просто это – единственный доступный мне способ самовыражения. А если я хочу войти в свое желание со всей страстью и прожить предстоящее эмоционально, я буду использовать доступные мне средства.

И я отпустила воображение. Сейчас лето. Летом я там была. Красиво, слов нет. А какая там осень? Наверное, долгая… А деревья? А лес? А какое море зимой? А я? Что я буду там чувствовать? Нет, не так! Я уже там…

На следующий день ковыряюсь в земле, пересаживая разбежавшиеся по участку фиалки, и бормочу про себя: под звездным иным небом. Нашелся мне уголок… И слышу бибиканье машины у ворот. Предчувствую: началось!

Иду к воротам, на ходу натягивая футболку и шорты. Из машины выходит приятная пара, мужчина лет сорока и женщина лет тридцати. Здороваемся.

– Увидели ваше объявление. Можно посмотреть?

– Конечно, можно! Проходите. Сначала в дом или на участок?

Я бы предпочла заманить их сначала в дом, потому что изнутри он – загадка архитектуры – больше, чем кажется снаружи, да и отделан не плохо.

Но их интересует, в первую очередь, участок и баня, которой нет. Я излагаю им свою концепцию бани. Они соглашаются. Их не пугают хлопоты, видно, что мужчина работы не боится. Им все нравится, я вижу, что у них горят глаза так, как горели у нас с дочерью пять лет назад. Они рассказывают, что у них тут дом у друзей, и они хотят дачу именно здесь.

Мы переходим в дом, и я вижу, что они приятно удивлены. Из окна второго этажа они замечают прудик сразу за забором, и мы снова спускаемся на участок.

Они совершенно очарованы прудиком:

– А он чей?

– Он ничей. Он межевой. Раньше, когда был жив старичок вон в том доме, он разводил там карпов. Сейчас дом пустует, а если хозяин и объявится, пользоваться прудиком мы можем на равных.

Я радуюсь про себя, что не пожалела сил и недавно почистила бережок и дно, хотя мне и в голову не приходило, что именно прудик станет тем фантиком, который поможет продать конфетку.

Пара уже рисует картинку, как они будут париться в баньке на берегу прудика, как будут нырять в холодную воду…