Валерий Екимов - Секреты нашего двора

– Там гнездо, – округлив глаза, пищит сверху Серый, кивая головой в сторону и ещё крепче прижимаясь к чудо- дереву, выросшему здесь, на отвесном склоне огромной воронки, образовавшейся от взрыва бомбы.

– Я те покажу гнездо, – сержусь и, развернувшись на своей ветке в сторону его кивка, умолкаю.

Действительно: на противоположной стороне воронки, под каменистым обрывом, в пещерке, вижу поражающее воображение гигантское соломенное гнездо. На нём восседает, как на троне, огромная, больше упитанного индюка, птица. Но это ещё не всё! Перед ней, расставив широко, почти в полтора метра, крылья и раззявив мощный кривой клюв, застыла в устрашающей позе другая птица. Она более мощная, похожа на ведьму-монстра и издаёт режущий ухо ультразвук.

– Это же яс-треб, – чеканя слоги, словно телефонный робот-автомат, громко шепчет Толстый.

Птицу, наконец, замечают все! Возня на ветках и на земле у корней прекращается. Сюда, вовнутрь воронки, мирные звуки лета не попадают, даже солнце заглядывает в неё лишь по касательной сбоку.

Напряжённая гнетущая тишина снова давит сознание, мысли, парализует волю.

– Ре-бя-я, – неожиданно фальцетом взрывается Вавка, – па-лун-дра!

И кубарем по дуге ствола дерева буквально катится вниз.

Шурик, освободившись от него, оживает и, дотянувшись чудом до Серого, отрывает от ствола и сбрасывает его мне прямо в руки.

Толстый и Тарас, опомнившись от лёгкого потрясения неожиданным приземлением на них Вавки, лезут вслед за ним вверх по отвесному склону, используя корни вишни как ступеньки.

Мы с Шуриком, не повторяя ошибок Вавки, без потрясений спускаемся на землю и взбираемся вслед за ними.

Серый же доехал на мне до земли, не потратив сил. Он оживает и вдруг удивительно проворно карабкается по моей спине, затем поочерёдно – по спинам Шурика, Толстого, Тараса. И, наконец, въезжает на поверхность на спине Вавки, с которого нечаянно – и потешно! – стягивает почти до колен штаны вместе с трусами.

Выбравшись из воронки, мы без сил валимся в спасительно высокую траву. Однако гнетущий ультразвук, свист, тяжёлое уханье крыльев, шарканье когтей и щёлканье клювов над ухом давят, не покидая нас и здесь. Вавка, забыв о растерзанных брюках, не выдерживает первым и, прикрыв голову руками, резво с места «рвёт в галоп». Но, сделав пару шагов, запутывается в штанинах и, естественным образом выбросив руки вперед, валится в траву, подставляя под удар разбушевавшейся преследовательнице свой оголившийся зад. Толстый и Тарас, метнувшиеся было вслед за Вавкой, тут же спотыкаются об него и с хохотом валятся сверху, укрыв, к счастью, его конфуз.

Мы же с Шуриком, давясь от смеха, хватаем с двух сторон под руки моего перепуганного братишку и летим, не чуя под собою ног, прочь от негостеприимной воронки. Постепенно – то ли трава становится ниже, то ли земля ровнее – приспособившись, набираем приличный темп. Кое-как за нами – слышно лишь сопение – пристраиваются и остальные. Птицы, кажется, отстают, но скорость наша только растет и – о, Боже! – в какой-то момент земля снова неминуемо уходит у нас из-под ног. Чудом и на этот раз не переломав ноги, мы втроём на параллельных курсах влетаем в глубокую старую траншею, полностью заросшую высокой осокой, больно врезаясь носами в мягкую землю её противоположного борта. Ещё мгновение – и три мощных, почти что одновременных удара шумно накрывают нас сзади…

– Ну, вот вам… и второе п-предупреждение, – немного заикаясь, выдыхает Шурик.

Когда он волнуется, то всегда стильно заикается, словно Эраст Петрович Фандорин из «Статского советника» (классный, кстати, получился фильм, жаль, его не было в нашем детстве). Этот элегантный штрих, точнее, боевая отметина, появился у него в прошлые каникулы после нашего штурма старой крепости – огромного деревянного сарая за красным домом. Тогда трухлявые стены «заброшки», не выдержав нашего напора, рухнули и погребли Шурика под собой. В течение часа мы, торопясь, вызволяли друга из плена, всем двором разбирая обломки. Впрочем, всё обошлось: пара-тройка ссадин обнаружилась на теле Шурика да была разорвана одежда. Но наш герой с тех пор сильно поумнел, можно сказать, «просветлел». Теперь ему во всём видится тайный знак, чей-то умысел, даже предупреждение.

– А вы, – почему-то обращаясь к Тарасу и Толстому, говорит он, – не верили!

– К-к-какое ещё, – сильно заикаясь, дразнит Шурика Вавка, – п-п-предупреждение?

– К-какое-какое… Такое! – обижается тот. – Прекрати картавить, не смешно! Повторяю ещё раз: напрасно мы сюда пришли! У меня – предчувствие и…