Светлана Сервилина - Проклятие махараджи

– А водитель?

– Водитель в точности повторяет слова своего шефа.

Юля и Андрей повернули за угол, и над желтой цепочкой фонарей открылся вид на освещенную огнями Останкинскую телебашню. И вновь заиграла яркими красками и звуками энергичная и веселая ночная Москва, не менее шумная, чем днем. Смех, сигналы автомобилей и отдаленные аккорды уличных музыкантов смешались, как в миксере, образуя неповторимые звуки большого города.

– Вот что, – решительно произнесла собеседница, – у меня занятия в институте заканчиваются примерно в час дня, по вечерам – практика в Останкино, но она будет не каждый день. Предлагаю завтра съездить в дом, где совершено убийство, и на месте ты мне расскажешь всё, что успели узнать оперативники. Как ты на это смотришь?

– Отлично, – Осипов улыбнулся, – по поводу завтрашней поездки договорюсь с помощником Пименова.

– А сейчас проводишь провинциальную девушку до института? А то я могу и потеряться.

– Непременно! Провожу до самых дверей.

– Кстати, таксиста того нашли? – спросила Юля по пути.

– Автомобиль «Опель» найден перевернутым у пруда в четырех километрах от «Покровского». Его госномер совпадает с тем, который зафиксирован службой безопасности на въезде в поселок. Водитель в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

– У него уже взяли показания?

– Он находится в коме, – уныло констатировал Андрей, – но личность его уже установили. Это Тарас Кулеба. Парню двадцать шесть лет, по образованию – автомеханик. Год назад приехал в Москву на заработки с Украины. Не женат, не судим, не привлекался…

– А в машине что-нибудь интересное обнаружили?

– В кармане у водителя был его сотовый телефон, а в бардачке нашли мобильник Мурашова. После распечатки звонков выяснилось, что они активно перезванивались в последний день.

– Значит, они были знакомы, и водитель такси был на месте преступления, а, возможно, видел убийцу или сам убил своего подельника и забрал его сотовый.

– Может быть и так, но тут есть варианты. Например, ему могли подкинуть телефон, чтобы подставить человека, а, организовав аварию, устранить свидетеля.

– Действительно, интересное дело, – усмехнулась журналистка, – уверена, за эти дни ты выдвинул несколько версий.

– Надеюсь, что завтра будут готовы отчеты криминалистов, вот тогда можно будет говорить о версиях, – Андрей улыбнулся, – а пока только догадки. Так что ты приехала вовремя.

Первые дни на судне Вилфорд Лестер пребывал в радужном настроении, строя планы своей будущей жизни на родине. Он представлял свою встречу с Грейс, друзьями и родственниками. Он ходил по каюте из угла в угол, гордо расправив плечи, и вёл продолжительные заумные разговоры с невидимыми собеседниками. Он видел себя неким таинственным героем, который, швыряя деньгами направо и налево, будет снисходительно принимать в свой адрес хвалебные речи от тех, кто ещё два года назад пренебрегал общением с ним. Он обязательно купит роскошный особняк и обзаведется семьей. Его богатый дом будут навещать самые именитые люди Манчестера и гостить друзья из Лондона. Многочисленные слуги будут покорно гнуть перед ним спины, пытаясь угодить своему хозяину. Вилфорд был счастлив в своих мечтах, но, возвращаясь в реальность, начинал тосковать. Он быстро пресытился одиночеством, и даже планы, которые пока не сбывались, стали его раздражать. Молодого мужчину тошнило от однообразной еды, морской болезни, гнетущей хандры и жуткого шторма. К концу первого месяца путешествия Вилфорд стал чаще выходить на палубу. Пассажиры удивленно приветствовали его, вежливо интересуясь, не болен ли он?

Чтобы не сойти с ума от затяжной скуки, Вилфорд Лестер стал вспоминать свой путь на восток из Англии. Ему было двадцать четыре года, и он был беден, как церковная мышь. От умерших родителей юноше достался только дворянский титул, который, впрочем, дал ему возможность окончить Королевское военное училище в Сандхерсте по целевому набору Ост-Индской компании.

Вилфорда ничто не держало на родине, зато таинственная и далекая Индия манила с пьянящей перспективой новой жизни и удивительных приключений. Однако волнительное ожидание начала чего-то необычного столкнулось с угрюмой реальностью. В день его приезда жара стояла такая, какой ему ещё никогда не доводилось испытывать. Влажный от испарений воздух был тяжелый и душный, пропитанный мочой и жиром. Капельки пота неприятно скатывались по лицу, назойливо скользили по спине, отчего рубашка прилипала к коже, когда Лестер ехал по улице местной деревушки к своему будущему дому. Ему, как офицеру английской армии выделили бунгало с небольшим участком, густо заросшим травой, с двумя пальмами и манговым деревом. Когда он вошел внутрь своего нового жилища, то увидел обшарпанную мебель и широкую кровать с кованым изголовьем, над которой был натянут шатер из хлопчатобумажной кисейной ткани. Потом Вилфорд обследовал двор, найдя в самом дальнем углу ветхое строение. Это был домик для прислуги. Две женщины и мужчина покорно склонили головы при его появлении. Они понимали лишь несколько английских слов, поэтому всё их общение с «хозяином» сводилось к жестикуляции. Рядом с лачугой находилось что-то подобие печи – сооружение из кирпичей с отверстием в центре, где тлели угли. Гораздо позже Вилфорд узнал, что индийцы готовят еду только во дворе, опасаясь пожара в жилище. Вернувшись в бунгало, он рухнул на кровать и уставился в потолок. Молодой англичанин пытался убедить себя, что это ненадолго, и его скромные потребности вполне удовлетворяет этот нехитрый быт. Мужчина надеялся, что он со временем обустроится и привыкнет к необычным условиям, но так не случилось. От вездесущих насекомых не спасала даже москитная сетка. Изо дня в день он видел безысходную нищету индийских трущоб с покосившимися глиняными лачугами, толпы больных и прокаженных людей, исхудавших от голода босоногих детей, беззубых сморщенных старух, растапливающих свои очаги коровьими лепешками. Женщины, словно заведенные механизмы, сновали с бесформенными узлами на спине. И этот жуткий непередаваемый запах пота, дыма и специй он запомнил на всю жизнь.