Эмануил Бланк - Сочинения. Том 3. Антидепрессант

Сашка быстро установил все мои слабости – гиперответственность и прочие интеллигентские штучки. В столовках он непременно становился впереди меня.

Его небрежно-уверенный жест у кассы, в мою сторону. И вот. Я, снова и снова, безропотно платил за него и за себя. Стипендии на еду, при таком своеобразном раскладе, хватало едва. Но мне было стыдно перечить, и я платил. Правда, не скрою. Весь первый учебный год, я упорно готовился и настраивал себя на самый настоящий бунт. Наконец, свершилось.

В тот майский погожий денек, Сашка, как обычно, пристроился с подносом впереди, а я, в соответствии с тщательно разработанным планом, пошёл в туалет. Подождал там минут пять, достаточных, чтобы приятель прошел по очереди приличное расстояние, и вернулся обратно. Однако, не тут то было. Сашка спокойненько стоял там, где его и оставили – у самого истока очереди.

– Вдвоём же веселее, – простодушно сказал он

– Он заплатит!, – неожиданно заявил я у кассы, покраснев как рак, но указав кассиру на Сашку, стоящего впереди

– Это он шутит, – кивая в мою сторону, нахмурился приятель

– Нет. Не шучу, – решительно огрызнулся я

– Ой-Вэй! Куда это мир катится?, – разобиженный до глубины души, Сашка отдал кассиру мятый рубль только за себя.– По твоей милости, останусь, теперь, без сигарет

Моим возмутительным демаршем он ещё пытался, было, поделиться с сокурсниками, девчонками, но сочувствия не нашел. К тому времени, я уже был круглым отличником, многим помогал и до Нобелевки, по всему было видно, оставалось, всего ничего.

Приезжая на выходные из Кишинева в Тирасполь, я, с тех самых пор, молча, благодарно и, постоянно нахваливая, съедал все, что приготовили мои близкие…

В ту пору, на Кишиневских улицах вовсю буйствовал май восемьдесят шестого. Дела мои шли отлично. Скоро отпуск в тридцать шесть рабочих дней. Да ещё куча отгулов. И первое августа – день рождения, не за горами. Исполнится тридцать один. Пора-пора, в докторантуру. Материалу на славном Биотроне накоплено на несколько крутых диссертаций.

За пять лет, прошедших после защиты кандидатской и успешной работы в Академии Наук, был накоплен солидный багаж изобретений и научных работ. Последовала очередная весомая прибавка в зарплате. Жизнь казалась сладкой, веселой и бесконечной. Более того, меня выдвинули на должность главного научного сотрудника. В табели о рангах этого прежде не было. Статус и зарплата грозили, снова, быстро рвануть вверх.

Для меня, в одночасье, распахнулись двери престижных конференций и симпозиумов. От канадского Торонто и венгерского Будапешта, до заснеженных вершин армянского Цахкадзора, зеленых проспектов гостеприимного солнечного Киева и подмосковного Звенигорода, спрятавшегося в густых хвойных лесах. Везде меня ждали друзья, единомышленники, поклонники интересных дискуссий, бардовский песен и интеллектуальной вольницы.

По коридору нашего новенького Института экологической генетики и легендарного Биотрона весело проносились, сновали и щебетали смешливые симпатичные лаборантки. Большинство в коротких белых и очень интересных халатиках. Рассекая воздух, пролетали серьезные старшие специалисты и младшие научные сотрудники.

Молодые руководители творческих групп, еле сдерживаясь, старались, для солидности, передвигаться, как можно медленнее и посолиднее. Но это получалось плохо. Молодежь, то и дело, срывалась в аллюр, часто и нервно поправляя непокорные галстуки.

Скушноватые и бледные заведующие лабораториями, престарелые и желчные руководители отделов, согнувшись под грузом персональной ответственности и первых болячек, нервно перешептывались в приемной Директора.

Значит, Сан Саныч, грозный Директор и Президент Академии Наук, был уже на месте. Из его кабинета доносился громкий и сердитый голос. Через минуту, из двери, пулями, как из двустволки, вылетели красный Маслоброд и вспотевший профессор Лысиков.

– Немедленно отключить Ваши чертовы датчики и доложить, – летело им вслед

На календаре красовалось 3 мая. Ещё тридцатого апреля, накануне первомайских праздников, по меддугородке позвонил Мишка Мокану – мой старинный приятель и помощник по лаборатории.

Я командирнул его на Киевскую овощную фабрику – один из крупнейших тепличных комбинатов Союза. Там согласились сотрудничать и внедрить несколько наших изобретений. Больших денег это взаимодействие не обещало. Но приличное количество очков для соцсоревнования, уверен, были уже в кармане. Кроме того, в Киеве, как известно, водились одноименные вкусные торты. Для майских праздников и застолий, продолжавшихся, с небольшими перерывами, аж до десятого мая, это имело большое значение.