Людмила Андреева - Слабинушка

– Таблицу умножения-то все знают, – хмыкнула Людка. – Помяни мое слово, ох как несладко живется с инвалидом бабе! У меня мамка до сих пор мается с батькой. Они все злые, как черти…

– Ты своего батьку-то с Лёней не ровняй! У твоего батьки обоих ног нет! Он войной покалеченный и контуженный, его можно понять, а мой Лёня… – Валя протяжно и тяжело вздохнула. – Он у меня другой, добрый… славный и понимающий.

– Все они добрые и понимающие, пока спят… – Людка опять шмыгнула носом. – Остановись, пока не поздно, Валь… – она умоляюще заглянула ей в глаза. – Не пара вы…

Валя тогда вспылила не на шутку:

– Да что это такое, в конце-то концов?! С тем не дружись – бабник!.. С этим не водись – ни кола, ни двора!.. За этого – не ходи! Он – инвалид!.. По-твоему, мне только этот малохольный выпивоха Толян подходит? Нет уж, выходи за него сама! А я сыта твоими советами по горло! Спасибочки! Я не хочу, чтобы меня мой мужик поколачивал. Именно это будет, если я буду слушать тебя! Иди к черту со своими советами! У меня есть голова на плечах… – и хлопнула дверью так, что в доме зазвенели стекла.

Они с детства дружили и это была первая серьёзная ссора между подругами. Валя всегда прислушивалась к Людкиным словам, поступая вопреки велению сердца. До тех пор у неё из-за этого не было ни одного мало-мальски серьезного ухажёра. А ведь ей тогда было уже девятнадцать. Подозревая в подруге девичью ревность, Валя до поры до времени помалкивала, пока на горизонте не появился Лёня – кучерявый черноглазый парень, заметно прихрамывающий на правую ногу. Устроившись электриком в их хозяйство, он жил квартирантом у одинокой тетки Толяна и быстро сдружился с колхозными пацанами. Балагур и весельчак, за очень короткое время стал в деревне своим. Валя работала тогда на току и то и дело натыкалась на него. Одно время у неё даже мелькнуло подозрение, а не специально ли Лёня всегда оказывается там же, куда направлялась она? Но, считая всё это бредом заинтересованного воображения, гнала прочь подобные мысли. Ей казалось, что навряд ли этот парень положит глаз на неё, так как внешность-то у Вали заурядная. Чернобровая смугляночка с толстенной черной косой до пояса, карие чуть навыкате глаза и маленькие, почти кукольные губки. Правда, фигура у неё была пышная, ещё в школе мальчишки так и норовили ущипнуть девушку то за руку, то за талию, а то и за мягкое место… в ответ на это, правда, тут же давала звонкую затрещину нахалу.

Что и говорить, ребята наглели по нарастающей. Стоило кому-то навязаться в провожатые, тут же лезли целоваться-обниматься, распускать руки. Но и отвечала Валя соответственно, её рука тяжеловата. Видно, напрочь отбивала желание продолжать знакомство… как иначе понимать, если второго раза, вернее, уже на другой день продолжения – не было. Может из-за того, что строго вела себя? Но она не хотела выглядеть в глазах ребят доступной девкой. Не хотела, чтобы их ворота были измазаны дёгтем. Да и она посмотрела в глаза матери – та живо оттаскает её за косу… нравы-то в деревнях не такие вольные, как в городе.

А Лёня… он не давал волю рукам. Он вёл себя совершенно иначе, не как деревенские ребята. У них было всё не так. Развивалось не по обычному сценарию, когда парень и девушка женихаются. В компаниях, где они то и дело сталкивались, он лишь глазами приветливо улыбался ей. Девушке казалось, всё, что тот в данный момент говорит – предназначалось только ей. Это было похоже на наваждение. Валя не пыталась переубеждать себя, специально выяснять причины не хотела, а Лёня тем временем становился всё ближе и ближе. Вот и провожать стал до дому, но рук не распускал. Держал себя вполне прилично, никак не проявляя намерений. И только когда Валя случайно споткнулась и упала, подвернув ногу, он пришёл навестить её. Любопытная сестрёнка при его появлении быстренько юркнула за ситцевую занавесочку и подглядывала, как те мнутся от смущения.

Мать, с его приходом ушедшая на работу мыть полы в деревенском клубе, спросила:

– Что он приходил-то?..

Сестренка лукаво хихикнула, а Валя недоумённо пожала плечами:

– А я – знаю?..

– Они почти час в молчанку играли!.. – лукаво поблёскивая глазами, пояснила матери сестренка. – Слово скажут и молчат…

– И о чем же вы молчали?.. – мать хмуро посмотрела на старшую из сестер: – Делать, что ли, вам нечего…

– Да клинья он к ней подбивает, видно уже не вооруженным взглядом… – снова вставила сестренка.

– Молчала бы, уж коли не знаешь! – Валя зло сверкнула глазами на сестрёнку.