Антон Злотин - Черное небо. Повесть

– Я все же настаиваю.

Сафронов повернулся к машине. Водитель в окне улыбался, но за затененными задними стеклами угадывалась угроза.

– Ладно, поехали! – согласился Сафронов и плюхнулся на переднее сиденье. На заднем и вправду расположилось двое, внушительные и спокойные.

– Вы не переживайте, Матвей Николаевич, мы немножко вас покатаем. Кое-кто встретиться с вами хочет, – мирно сказал водитель и развернул внедорожник посреди улицы. Замелькали дома, обновились районы; потянулись усадьбы.

– Почти приехали, – молвил водитель. Машина катила вдоль высокой кирпичной изгороди, своей неприступностью напоминавшей тюремную. На въезде вооруженный охранник махнул: – Проезжайте. Внедорожник еще добрых десять минут ехал по территории то ли парка, то ли обихоженной, уютной тайги. Наконец, показался мрачноватый дворец со всеми атрибутами средневековой крепости: бойницами, башнями и даже ров, хотя и без воды, наличествовал.

– Выходите, пожалуйста, вас ждут, – попросил водитель, – и спасибо, что не доставили нам хлопот. А то парни, – он кивнул в сторону заднего сиденья, – и так много трудятся.

Сафронов поплелся в сторону дома. На пороге появился владелец. Хозяин. Босс. Сафронов узнал его моментально. – Вот он, знаменитый Пупо, ошибиться нельзя. Не зря его так прозвали – просто копия великого итальянца. Сафронов остановился.

– Поднимайтесь, поднимайтесь, коль уж приехали, чего на пороге стоять, – ворчливо проговорил Хозяин.

– Кажется, Пупо не в настроении, – про себя заметил Сафронов. Хозяин пропустил вперед гостя, сам немного ссутулившись, побрел следом, вид у него был измученный.

– Как вы себя чувствуете? – рискнул поинтересоваться журналист.

– Неплохо, неплохо, – почти прошептал Хозяин, – есть некая слабость, усталость, я бы сказал, но это мы с ребятами на тренировке вчера переборщили с нагрузкой. До сих пор спину ломит и кулаки болят. С тех пор, как я перестал курировать боксеров России, совсем форму утратил, – пожаловался он. – Раньше хотя бы конкуренты не давали расслабиться. Нужно было постоянно поддерживать тонус, спортом занимались с утра и до вечера. А как еще поднимать российскую экономику? Слабыми руками ее не поднимешь. Вот мы и старались с ребятами. Весь факультет физического воспитания тогда на меня работал. Со мной, – осторожно поправился он. – Из факультетов физвоспитания и вышли главные отечественные экономисты. Спорт ведь наше все, не так ли? – заглянул в глаза Сафронову Хозяин. Сафронов кивнул. Он хорошо помнил виденный им на картинке в сети уголок городского кладбища, треть от всей кладбищенской территории, где чуть ли не ежедневно хоронили в девяностые годы конкурентов Хозяина. Но Сафронов Хозяина не боялся. Он знал, что Пупо – человек порядочный и, в общем, хороший. Обилием добрых дел и сердобольным участием в народной жизни он давно заслужил всеобщее уважение. А то, что в былые годы боролся за место под солнцем, так кто не боролся? Ротшильд? Рокфеллер? Миллер?

– Я знаю, зачем ты приехал, – едва войдя в кабинет, взял быка за рога Хозяин. – Экология. Опять это проклятое небо. И опять все на меня свалят. На мой цементный завод. Хотя завод не при чем, и ты сам это знаешь. Просто я всем мешаю. Спать они не могут оттого, что я жив, оттого, что народ меня любит. Елки мои знаешь? Какие подарки я людям дарил? По тысяче рублей подарок. А знаешь, сколько подарок от администрации стоил? Пятьдесят, пятьдесят рублей. А сироты мои, детский дом на моем содержании? А инвалиды, а программы помощи всякие? Думаешь, народ не помнит, не знает? Наш народ все помнит, и меня помнит и ценит, поскольку я сам из него, и не забыл свои корни, не зазнался, не потерялся в деньгах да во власти. А народ наш, много он от кого добра видел? Копейку если добавят, так рубль отнимут. А меня помнят они, любят. Потому что за них я. Честно за них, без говна за пазухой. И в какую каталажку меня не засунь, любовь эту народную ты не вытравишь. Вот из-за этой любви они и бесятся, и тебя прислали под меня рыть.

Пупо замолк. Сафронов тоже помалкивал. Пупо пододвинул гостю бутылку виски, сам Хозяин не пил никогда. Сафронов оглядел бутылку, но желания попробовать не возникло.

– На самом деле, я не знаю, что я здесь делаю, – тихо, почти доверительно начал Сафронов. Он не думал объяснять или оправдываться. Он просто рассказывал. – С ситуацией в общих чертах все понятно. И цементный завод действительно не при деле. Тут скорее алюминиевый…

– Вот именно! – поспешил перебить Сафронова Пупо, бывший владелец алюминиевого завода. – Алюминиевый – главный вред. Ты знаешь, какие у меня планы были по созданию очистительных установок, когда этот завод мне принадлежал? А теперь, когда Москва его забрала, кусайте локти.