Злата Литвинова - В тридесятом царстве. Мудрые сказки

Она зашла домой, и ужаснулась – воде, разлитой по комнатам, розам, раскрошенным по всему полу, вазам, перевернутым то тут, то там. Муж напряженно сидел в кресле, вслушиваясь в ее шаги. Она подошла, положила руку ему на лоб, и замерла, заметив картину. Не веря своим глазам, она приблизилась к холсту, провела рукой по сырым краскам… Слезы потрясения потекли по лицу.

– Ты плачешь?!

– Как ты это нарисовал?

– Ты знаешь, что это? Это звук падения лепестка розы на пол хрустального замка! Твоей розы… на пол нашего дома, залитого моим ожиданием…

Она не могла больше вымолвить ни слова, не могла оторвать глаз от собственного портрета, нарисованного ее слепым мужем, который никогда не видел ее лица…

Портрет, нарисованный слепцом, это чудо? Нет! Это – любовь, которая дарит порой удивительные подарки. Напоминая о своей всесильности. Доказывая свое могущество. И не стесняясь своего преклонения перед силой чувств, иногда превосходящей ее собственную силу…

– Приговор привести в исполнение.

Торжественный голос Архангела прорезал небесное пространство. Ангел пожал плечами. Бог вопросительно вскинул брови. Солнечные зайчики переглянулись: «Ну что тут скажешь? Мог бы и поблагодарить». Неловкая пауза затянулась. Ангелы – друзья осужденного изобразили вымученные улыбки. Тяжесть первой фразы Бог решил взять на себя:

– Я руководствовался твоими предыдущими заслугами. Очень редко ангелы получают шанс вернуться в Обитель, после Низвержения. Год – достаточный срок для перевоспитания в твоем случае. Мы все ждем тебя обратно. Но не таким. А сделавшим определенные выводы.

Ангел молчал. А что они ожидали от бунтаря, осужденного на изгнание? Небесные чертоги не терпят своенравности… Всем было понятно, что приговор мягок. Всем, кроме виновника…

– Мы сохраним твои крылья, я сама буду за ними ухаживать, – прошептала вслед удаляющееся спине Ангелочек, самая юная из всех присутствующих. Сгорбленная спина ничего не ответила, ужасая присутствующих своей… оголенностью…

Он никогда не представлял, что будет жить на Земле, станет смертным… Хоть и на год. Хмурый молодой человек… Но уже с заметной сединой… Падая с небес, и вы бы поседели…

Он разглядывал потолок в комнате, серый хмурый потолок, и размышлял о том, сколько еще ведомственных квартир имеет Небесная канцелярия по всей Земле… И сколько еще таких Ангелов, как он, живут в них… Или не совсем таких. Все-таки ему дали шанс вернуться. А им нет. Интересно, счастливы ли они?

Он был неправильный Ангел, не умеющий сострадать, и поэтому никогда раньше не задумывающийся о боли. Об одиночестве. О грусти.

И вдруг прямо с потолка полетела капля… еще одна… еще. Ангел решил, что крылатые друзья прилетели разделить с ним его тоску. Но на подоконнике никого не было. Но не Бог же в самом деле дает ему понять, что пора бы уж заняться исправлением своего несносного характера, а не лежать, глядя в потолок! Бедный Ангел, далекий от бытовых проблем!!! Когда пол в квартире окончательно промок, он решил, что это не игры высших сил, а что-то иное. И впервые поступил просто по-человечески, поднявшись на этаж выше, и позвонив в незнакомую в квартиру. Дверь отворилась практически сразу. Хозяйка была какой-то взлохмаченной, босой и… мокрой. И жутко ему не понравилась. Но обстоятельства требовали иного отношения, поэтому он зашел в квартиру, и бок о бок с ней стал вычерпывать, вымакивать, высушивать воду и вывешивать сушить огромное количество вещей. Она все-время что-то лепетала, раздражая его все больше и больше.

Странные существа, эти женщины! Она подумала, что раз он видел ее коленки, то это дает ей право теперь постоянно осчастливливать своим присутствием его дом! Как же его раздражали ее приходы! Хотя она никогда не засиживалась в гостях. Но смотрела на него глазами без дна… Хотя, мужчинам всегда все не так в женщинах, которых они не одобряют. Она его злила. Она его доводила до бешенства. Своими суждениями. Своими интересами. И самим своим существованием! Ну и как тут исправишься, как будешь жить в мире с собой (обязательное условие возвращения домой)!

Она постоянно занимала его мысли. И он раздражался. Вот ведь заноза! Он ее даже и называть стал: Заноза. А она ни капельки не обижалась. Смеялась.

Интересно, кто-нибудь заметил тот момент, когда раздражение переходит во что-то иное? Ну, хотя бы в симпатию? Думаю, никто. Просто он почувствовал, что привык. И когда она не пришла в какой-то из дней, ему стало неуютно. Что-то не так. Чего-то не хватает. Она не пришла и на следующий. И он поднялся сам. Ну, вдруг что-то случилось. Она открыла дверь.