На самом деле он просто озвучил одну простую истину, которая существовала со времен Джакомо Казановы, а может быть, и его предшественников: женщины иногда прощают тех, кто злоупотребляет возможностью, но никогда тех, кто ею не воспользовался.
– И вовсе не обижаюсь я, не подумай! Это, скорее, ты можешь обижаться! – Аня невольно потрогала свой подбородок. – И что мы теперь будем делать?
– Выпьем кофе, потом, может быть, пойдем погуляем? – предложил Николя. – Если, конечно, ты не занята. Я все-таки должен доказать, что со мной не так уж и опасно, как ты могла подумать. И рука у тебя довольно тяжелая, а на первый взгляд такая изящная. Знаешь, я вдруг вспомнил надпись на салфетке в московской кофейне: «Давай прогуляемся – узнаем друг друга поближе».
– Что, опять нарываешься? – то ли спросила, то ли констатировала Анна.
– Извини, я ничего такого не имел в виду. И на второй взгляд рука у тебя изящная! – торопливо прояснил ситуацию Николай. – Никакой задней мысли, никаких опрометчивых движений. Гарантирую.
Аня посмотрела на него, поверила в искренность смущения и согласилась.
– Ладно, давай, только не допоздна, мне завтра надо рано вставать и быть в форме.
– В субботу? – удивился Николай.
– У меня завтра небольшой турнир, и я хочу его выиграть, чтобы иметь задел на некоторое время.
– А ты чем занимаешься? Шахматами?
– Фехтованием на саблях, вхожу в команду университета и имею спортивную стипендию. Учиться мне еще полтора года, надо быть в форме. А ты чем в Париже занимаешься?
Они сидели так, чтобы смотреть друг на друга, а не разглядывать прохожих.
– Вообще-то я физик, – без какого-либо кокетства начал Николай. – Закончил физфак МГУ, сначала занимался твердым телом, а потом увлекся криогенной техникой. Что-то на рубеже науки и инженерии. Здесь работаю в лаборатории при Сорбонне. Мы участвуем в проекте в швейцарском ЦЕРНе, объединенном центре ядерных исследований. Обеспечиваем охлаждение некоторых узлов коллайдера.
– Это что-то очень модное, о чем говорят и пишут, не понимая, что это на самом деле?
– Ну, модно не в смысле дома Диора или Лагерфельда. Понимаешь, при температурах, близких к абсолютному нулю, возникает эффект сверхпроводимости, но это достаточно широко известно! – пояснил Николай. Иногда физиков подводит чрезмерная увлеченность своей наукой, и тогда в глазах девушек они становятся «ботаниками». – Но есть еще и побочный эффект, который меня заинтересовал, когда практически исчезает трение.
– Так ты – доктор? – удивилась Аня.
– В общем, да, – подтвердил догадку девушки Николя. – Но диссертация была по другой теме. Я придумал несколько новинок для получения сжиженного газа.
– Газпром до тебя дотянулся? – Аня обладала хорошей реакцией, а потому поставила вопрос четко, даже не стремясь показать, на сколько ходов вперед она может просчитать ситуацию.
– Да. Они моим патентом пользуются довольно успешно, и я этому весьма рад, – Николай не мог не похвастаться, что, в общем, типично для молодого человека, который хочет произвести впечатление на девушку, способную оценить такую информацию. – Так что помаленьку на мой счет в банке кое-что капает абсолютно законно и легально. Ни недружественное поглощение, ни наезды мне не угрожают. Наезжать надо на Газпром, а он рейдерам не по зубам. А я занялся новыми разработками. Меня интересует зона около абсолютного нуля. Там есть несколько интересных моментов, и можно кое-что новое открыть. Ну и есть еще небольшой газовый заказ.
– Этим как раз ты и занимаешься сейчас? – поинтересовалась Аня, которой стало ясно, что парень не просто какой-то болтун.
– Это достаточно сложно объяснить. В общем, копаюсь в такой небольшой области физики, которая теперь называется криогеника.
– Физику помню, что такое криогенная техника – такие холодильники специальные, слышала. Но о науке криогенике – впервые.
– Как бы тебе проще сказать? В зависимости от того, насколько низкие температуры, меняются свойства различных веществ, вот этим я и занимаюсь.
Аня оказалась замечательной собеседницей, она умела главное – слушать. И лишь подбрасывала новые вопросы, чтобы партнер не выдыхался и сам не терял интереса к тому, о чем говорит. И, тем более, к своей визави. Это действовало безотказно, и многие были ее поклонниками, полагая, что она очень тонкая и все понимающая слушательница.
– А к газу это имеет какое-то отношение?
– Природный газ конденсируется при температуре 120 градусов по Кельвину, а мы залезли дальше – до 0,3 Кельвина, в сверхнизкие температуры. Вот там-то и происходит самое интересное!
Читать дальше