Владимир Псарев - Помехи (сборник прозы)

Совпали мы практически моментально. Даша переживала непростой период в своей жизни – расставания, предательства, недоверие. Говорит, я помог ей выйти из депрессии, и увидел в ней человека. Просто человека – так банально. Я помню наши прогулки с мороженным по вечерам. Уже стемнело, и мы ходили под соснами. Воздух чист, я почти в беспамятстве. В тот момент действительно хотелось перечеркнуть все, что было до. Я еще не знал, что так нельзя.

Мы вместе проходили практику в Академгородке, когда девяносто процентов наших одногруппников уехали на Алтай в экспедиции. Не буду говорить, чем мы там занимались, дабы не дискредитировать нашу альма-матер. Я мог уехать в горы, но остался в городе, чтобы быть рядом.

Осень семнадцатого года подарила тяжелую депрессию уже мне. Ряд причин, и крушение надежд. Под откос пошло, казалось, все. Кто-то тогда умер, кто-то слетел с рельс. Второй курс исторического факультета Новосибирского государственного университета Даша не закончила – отчислилась после зимней сессии. И уехала домой – в Новокузнецк. А потом поступила в Москву, где ей нравится. Осталась с человеком, которого всегда любила – с восьмого класса школы.

В Новосибирске у Даши остались многие друзья, и она несколько раз гостила в городе, потом уезжая к родителям в соседний Новокузнецк. Я знаю эту трассу – от Гусинобродского шоссе, где сейчас построили новый автовокзал, через Ленинск-Кузнецкий, где родился и вырос Олег Тиньков. По правде сказать, я знаю все трассы, ведущие из Новосибирска или Кемерово. На Барнаул, в Томск, Омск и Тюмень. В Красноярск и Анжеро-Судженск.

С Дашей мы виделись в мае восемнадцатого года, когда я прилетел из Питера, а вот в январе девятнадцатого – не смогли. Мы с женой в Питер как раз улетели. Затем был январь и июль этого года. Лето. Станция метро Березовая роща. Макдональдс. Три часа ночи. Я, стоя на своих двоих, пытался достучаться до автомата по приему заказов в “Макавто” – основная касса уже не работала. Достучался. Мы просидели до пяти утра.

Сейчас, когда мы даже не общаемся, это вспоминается чем-то смешным. А тогда было интересно. У каждого своя судьба. Для всего у каждого свое время и свой человек. Я уже не питал никакого личного интереса, но общаться или нет – только ее выбор. И я его принимаю. Жизнь научила меня принимать. Принимать хорошее и принимать злое в людях. Повторюсь, у каждого свое время и свои люди. Ее время в моей жизни безвозвратно прошло.

Были у меня в жизни и другие люди, которые подарили мне в свое время надежду на мир. Лилия Шаяхметова – родилась и выросла в Тюмени, но в Новосибирск приехала с одной целью. Ей была нужна сильная биологическая школа, которую мог предоставить наш университет. Мы просто общались, однажды ходили в кино. На острие моей депрессии в начале восемнадцатого года оказалась именно она. Не было никакой романтики – только любовь к миру. И именно за это я благодарен.

Лилия Миронова училась на год раньше меня. Она стала примером девушки, которая живет совершенно самостоятельно, ни от кого не зависит, и стремится стать лучше. Понимает, что мир не так прост, а жизнь длинная. Знает, что в этой жизни может хватить людей, которыми можно воспользоваться, но не делает этого. В определенном смысле она утвердила то, во что меня посвятила ее тезка. И за это тоже спасибо.

Александр Шаповалов – мой одногруппник, с которым мы не общались до второго курса вообще. Он был сначала старостой, потом партнером, затем просто другом. Он стал тем человеком, которому я безраздельно доверяю. Таких людей у меня очень мало. Я хочу сказать спасибо за то, что поддерживал меня осознанно, говорил важные слова, и ни разу не обманул даже в самой малости. Всегда видел, когда мне плохо, а я последние годы редко об этом говорю. Саша – ты человек. Саша – ты мужчина.

Арина Родионова. Если честно, я никак не могу вспомнить, как мы познакомились. Быть может, на каком-то школьном мероприятии. Арина училась на два класса раньше, и иногда мы пересекались. Но начала нашего общения я совсем не помню. В любом случае, именно Арина дала абсурдный пример одновременного сочетания почти детской любви к миру, доброты, целеустремленности, твердости и рассудительности.

Надежда в определенные часы стоит очень дорого. Ей нет никакой цены для спасенного от надлома, какие иногда приводят к фатальным последствиям.

Память остается, даже когда нас лишают всего остального. Разум нельзя отобрать. Люди воздвигают монументы, выбивают золотыми буквами имена на плитах, вещают почетные доски. Но настоящая память (приложи руку к сердцу) – здесь.