Николай Дегтярёв - Быть Человеком

Степан лежал на берегу протоки, на тёплом, мелком и мягком песке. Позади, на бугре, монотонно гудела мельница. Тёплое солнце и лёгкий ветерок ласкали загорелое тело семнадцатилетнего парня. Вспомнилось, как в этой протоке он ещё до школы научился плавать. Отталкиваясь одной ногой от песчаного дна, в какой-то момент плыл, интенсивно бултыхая руками и ногами, постепенно продвигаясь вдоль берега. Время нахождения на плаву становилось всё больше и больше. Мама невдалеке стирала половики и ещё какие-то тряпки, изредка поглядывая на дитя. Стёпа, брызгая во все стороны, радостно подбежал к маме:

– Мама, я плавать умею!

– Топориком?

– Как это?

– Если топор бросить в воду, он долго будет плыть?

– Но я не тону, а плыву.

– Ну-ка, покажи.

Степа зашёл по пояс в светлую воду, вдохнул полные лёгкие воздуха, вытянул вперёд руки и, сделав резкий толчок ногой, интенсивно работая ногами и руками, надув щёки и окружив себя массой брызг, поплыл. Воздуха хватило метра на три.

– Мама, видела?! – тяжело дыша, прокричал пловец.

– Молодец! Но дышать не забывай.

– Что я, маленький, что ли? Дышу…

– Ну, коли научился плавать, то плавай в трусах, а то вон, видишь, девочки идут.

Степан быстро выскочил на берег, забежал за лодку и, надевая трусы, хлюпнулся в воду. Подошедшие девочки звонко рассмеялись.

Вспоминая этот эпизод, Степан рассматривал плывущие по небу кучевые облака и снисходительно, по-взрослому, улыбался.

Откуда-то появился Юрка Жунковский:

– Стёпа, ты что, все каникулы будешь загорать?

– А когда загорать? На то и лето – зимой холодно.

– Работать пойдёшь?

– Думаю вот на кирзавод податься. На прошлых каникулах заработал себе на рубашку, брюки и ботинки.

– Давай к нам в бригаду – мы в Поляне гараж строим. Никлоша обещал по пять рублей в день платить.

– Что ты врёшь! Это же не золотой прииск – такие деньги…

– Что я, тебе врать буду?! Мы с Витькой уже работаем.

– А кто такой Никлоша?

– Некоторые зовут Миклош, это его лагерная кличка. Климов Николай Иванович на войне был лётчиком, сбил три фашистских самолёта, служил до 1954 года, капитан, кавалер ордена Красного Знамени, медалей куча.

– Ничего себе зэк!

– Бывший зэк. Он давно сидел, а кличка осталась.

– А возьмёт он меня?

– Конечно возьмёт: ты вот какой здоровый детина – на тебе пахать можно!..

– Нет, нельзя, я же не лошадь и тем более не ишак.

– Да ладно выпендриваться…

– Я подал документы в мореходку, но пока можно поработать. А за что он сидел?

– Он на эту тему не разговаривает. Если верить слухам: здание треснуло, которое он строил, будучи прорабом… Идём, он сейчас дома.

Николай Иванович, мужчина среднего роста и зрелого возраста, с большим горбатым носом, в чёрных семейных трусах и синей майке, подошёл к калитке, с трудом сдерживая беспородного лохматого пса.

– Чего шляетесь?

– Да вот Степана привёл.

– Ты что: вертухай [1] Охраняющий периметр зоны, надзиратель, караульный, надсмотрщик… – приводить? Ну и как: конвоируемый не пытался сбежать?

– Я сам пришёл, – вмешался в разговор Степан, – на работу пришёл проситься.

– Так просись.

– Возьмёте?

– Возьму. Завтра – понедельник, автобус – в семь сорок. Подходите вместе с Юркой на остановку. Как отец себя чувствует?

– С санатория отправили в больницу, сказали, что туберкулёз вылечили, теперь сердце надо лечить.

– Где он?

– В Белогорске, в туберкулёзной больнице.

– Всё понятно. Одевайся по-рабочему. И не опаздывать!

Бригада строила шлакобетонный заливной гараж в селе Поляна, рядом с берёзовой рощей. Группа мужиков и подростков сидели возле костра в ожидании начала рабочего дня.

– Здравствуйте, – как-то неуверенно произнёс Стёпа, а про себя подумал: « Зачем нужен костёр, когда солнце уже жарит во всю Ивановскую?!»

– Здорово, коли не шутишь, – первым ответил дядя Толя Понкратьев. Остальные строители вразнобой что-то пробурчали, делая вид, что им абсолютно неинтересно, кого ещё «принесло» в бригаду. Грохоча на ямах, подошёл самосвал ГАЗ-51.