Мария Лабыч - Путь тарбагана

Далеко, за поселком, на половине ее участка еще качалась скудная, низкорослая, но живая пшеница.

Павлу Тома ничего не сказала. Не стоило его расстраивать, у него своих проблем достаточно.

Павел загонял джип, опережая голодное облако пыли. Оно гналось следом, но не успевало. Едва ступив за порог дома, он мысленно был «у себя», в Лаборатории противочумной станции.

Недавний прорыв в исследованиях вел в тупик. Павел гнал эту мысль, но она возвращалась с настойчивостью бабочки, бьющейся в ламповое стекло.

Препарат работает, а крысы дохнут. А препарат работает… а крысы, между тем…

Уже более полугода назад волей случая было обнаружено интересное вещество. Интереснейшее. Действия парадоксального.

Павел через силу заставил себя переключиться с буксующей в голове мысли о провале и подумать о чем-нибудь приятном… но, кроме момента, когда их лаборатория доказала безусловный эффект препарата, не смог ничего вспомнить.

Виновата была случайность. Так часто бывает.

Противочумная станция, сокращенно ПЧС, была наследницей противочумного института. Но негласная ее цель лежала за областью исследования особо опасных инфекций. Черной королевой региона была онкология. На огромной территории опухолевые болезни собирали страшную дань. Помимо прочего, в Кытгымском районе эта леди предпочитала детей и молодежь. Нетипично мало страдали старики. Казалось, в отчеты медиков закралась чудовищная ошибка, повторяющаяся из года в год.

Животные были подвержены тем же недугами. В лаборатории шутили, что незачем тратить бюджетные харчи и завозить онкопредрасположенных крыс, достаточно расставить мышеловки. На деле и здесь статистика была устрашающей. Вот и рабочая группа ПЧС вносила собственную лепту в решение этой проблемы. Точнее, на данном этапе только пыталась ее внести.

В тот памятный день, как раз в канун Рождества, группа исследователей завершала серию тестов очередного препарата. Эффективность приблизилась к трем с половиной процентам. Его готовились благополучно списать и положить на полку, когда уже начавший отмечать светлый праздник сотрудник лаборатории, некто по имени Слава, внес в проект некоторые коррективы.

Утром Владислав, один из трех мушкетеров противочумной станции, нетвердой походкой вошел в манипуляционную, объявил сотрудников свиньями и потребовал от них гуманности. Немедленно. «Если вы не в состоянии пресечь страдания несчастных тварей в канун великого праздника, я сделаю это сам!» – патетически заявил он и немедля ввел группе пораженных опухолями крыс одним шприцем вещество неизвестного происхождения.

Воспоминание вызвало у Павла улыбку. Никто и не попытался Славика остановить. Ну, во-первых, серия опытов была завершена, результат подтвержден. А во-вторых, Славик был вполне борцовской комплекции. Не то чтобы Дима с Пашей сильно боялись его кулаков, но без сомнений лаборатория пострадала бы изрядно.

Наутро Слава проспался и извинился, кажется, восьмикратно. Инцидент можно было бы считать исчерпанным, если бы одна из подопытных крыс внезапно не пожелала прекратить свой земной путь. Мало того. Спустя некоторое время она полностью выздоровела. Все остальные погибли, как и предполагалось. Но эта…

Павел помнил, как среди ночи ворвался к Славе в дом. Мобильный того оказался отключен, домашний, как всегда, не работал. Обрывы связи в поселке были обычным делом. А Павел хотел сейчас же, немедленно! узнать, что именно тот вколол рождественским крысам. Ждать до утра он пробовал, но не смог. Была ночь его дежурства, когда в боксе он обнаружил живого активного зверя, веселого и голодного.

Слава продрал глаза, наскоро утихомирил матерящуюся красавицу-жену, грудью выпихал несвоевременного Павла на кухню и уже там твердо ответил:

– Не помню.

– Что «не помню»?

– Ничего такого не помню. Особенно не помню, что я крысам вколол.

– Ты что, сдурел? Вспоминай! – Павел задыхался пополам от возмущения и необходимости говорить шепотом на чужой кухне, когда нужно орать.

– Я, Паш… Вообще не помню ничего. Ни что колол, ни что колол . Я помню, Инка тогда смоталась к матери, и я праздновал в лаборатории с вами. Все.

– Кто праздновал? Ты праздновал? Ты был никакой! Переколол крыс и спать увалился там же, у Алибека на кушетке.

– Ш-ш-ш. Не надо орать, Инка думает, что мы отлично посидели…

– Я, между прочим, не сплю! – громко заявила Инка из-за фанерной стенки.