Дмитрий Вержуцкий - За синей птицей

В глубине рюкзака у меня лежали три шоколадных конфеты и полтора сухаря, но это был НЗ, неприкосновенный запас на самый критический случай, про него я своим напарникам не говорил и пока не трогал, справедливо полагая, что крайний случай еще не наступил…

Насытившись до полного, мы разлеглись вокруг костра. Гоша продолжил свой рассказ про сегодняшние приключения, начав, на этот раз, с самого начала.

Утром он довольно быстро наткнулся на замечательную, утоптанную звериную тропку, идущую в попутном направлении. Благодаря такой удачной находке, ему удавалось двигаться довольно быстро. Уже через полчаса он прошел от лагеря километра на два.

Размашисто шагая по выположенному, заросшему приземистым разнотравьем, склону, он неожиданно увидел перед собой на тропе большой, почти черный валун. Гоша был сильно близорук, очки у него болтались на шее, привязанные к бельевой резинке. Он надевал их только в крайних случаях. Еще через пару шагов стала видна трава на гладкой поверхности камня, переливающаяся на слабом ветерке, дующем со стороны Байкала.

Недоумевая – почему тропа идет не вокруг валуна, а прямо через него, Гоша нацепил очки и остановился. В нескольких шагах от него лежал, греясь на солнышке, медведь. Очень крупный медведь. Который тоже заметил человека и поднялся. Даже в сидячем положении мишка был просто огромен. Так они стояли и смотрели друг на друга.

Шли секунда за секундой. Лихорадочно перебирая варианты действий, Гоша, наконец решился:

– Эй, ты, чудило лесное, чего встал на дороге? Уходи давай! Видишь – человек перед тобой! Освобождай тропу! – говорить он старался спокойно, но с нажимом и убежденностью в своей правоте. – Ты что – не понимаешь, что ли? Давай, отвали, совесть-то имей, я же не просто так, а по делам иду!

Медведь продолжал сидеть, следя черными блестящими глазами за неожиданным нарушителем его спокойного сна. Время от времени он водил из стороны в сторону массивной головой, втягивая воздух, пытаясь поймать запах незнакомца. Чувствуя, как холодная струйка пота стекает между лопаток по спине, Гоша продолжал уговоры, пытаясь быть убедительным и красноречивым. Он не забыл упомянуть, что, конечно, медведей лично он очень уважает, но ему сейчас край как надо двигаться на зимовье, а тот ему мешает, не давая пройти. Медведь слушал, не предпринимая никаких действий.

Наконец, все это, по-видимому, хозяина тайги притомило. Что он думал об этом нахальном человеке и о его речи, осталось за кадром, но гигантский зверюга отступил. Отходил он постепенно, каждые несколько метров останавливаясь, снова садясь и смотря на Гошу, который продолжал свою речь. Вскоре медведь завернул за куртину стланика и скрылся из виду.

Гоша, где стоял, там и сел. Достал кисет с остатками махорки, из клочка газеты соорудил самокрутку и жадно закурил. Сердце отчаянно билось, дыхание сбивалось и даже свитер был насквозь мокрым от пота.

Придя в себя от пережитого стресса, Гоша двинулся дальше. И едва не вляпался сапогом в огромную дымящуюся кучу, находившуюся на том же месте, где был медведь. Чуть дальше, где зверь первый раз остановился, лежала еще одна парящая куча и они так и шли во всех местах, где притормаживался мишка. У него просто было сильнейшее расстройство желудка!

Можно представить – сытое, довольное жизнью, животное расположилось спокойно отдохнуть на солнцепеке. И тут в нескольких метрах от него совершенно неожиданно, сверкая очками, появляется некто! У крупного медведя врагов в высокогорье Баргузинского хребта нет. И в любом другом случае такая встреча, скорее всего, привела бы к самым печальным для человека последствиям. Но этот медведь, видимо, был или молодым, или слишком впечатлительным, бывает и такое.

Столкнувшись с чем-то незнакомым, а оттого показавшимся опасным, он пережил не меньший стресс, чем сам Гоша! И, в отличии от Гоши, психическая травма привела к взрывной диарее, он и стоял, не в силах даже двинуться, пока человек объяснял ему необходимость освободить дорогу!

…

Через два с небольшим месяца скитаний по горам, так и не найдя «золотого» ручья, мы спустились по ущелью одной из рек в Баргузинскую долину. Силы были на исходе, и все шли, едва передвигая ноги. С огромным трудом дотащились до небольшой полянки уже недалеко от выхода в долину, где и решили переночевать. Последняя ночь была бессонной и какой-то особенно голодной. Встали на рассвете под моросящим дождем. До ближайшего поселка и магазина в нем оставалось километров двадцать, но мы все уже были совсем на пределе.