Григорий Жадько - Чужая невеста

Данила поискал глазами под столом пистолет. Владимир Владимирович проследил за его взглядом и предупредительно достал его.

– Спасибо! – улыбнулся Данила краешками спекшихся губ.

Это был Макаров. Вороненая сталь тускло мерцала. Железо привычно холодило руки.

– Папа! Я в туалет хочу, – неожиданно взмолилась дочь.

– Пойдем дорогая.

Когда они вернулись, Данила копался с оружием. Девочка укоризненно следила за ним, глазки ее круглились, и она держалась на расстоянии. Наконец, она что-то стала шептать, говорить в полголоса на ухо отцу, а он кивал головой и во всем соглашался.

– Может, ты приляжешь поспишь? – обратился он к ней.

– Нет. А чьи это деньги? – вдруг спросила она.

Отец пожал плечами.

– Да! – спохватился Данила, добродушно улыбаясь. – Это же ваши, забирайте, смелее!

Отец отставил девочку, осторожно подошел к столику, недоверчиво оглянулся.

– Нет! Тут много! – заявил он и аккуратно стал раскладывать купюры по номиналу и быстро увлекся. Данила исподлобья изредка бросал на него взгляды.

– Вот! Это мое, а это ваше! – отец девочки торжественно поднес ему увесистую пачку. В ней было, на вскидку, тысяч сто пятьдесят-двести.

– Вы так считаете? Зачем? – отводя его руку, пробормотал Данила, – а впрочем, постойте, я не знаю, что там будет с моей головой, но есть один человек, которому они точно пригодятся. Беру. Простите, в моем положении грех отказываться.

– И это правильно. Вы заслужили. Серьезно вас зацепило, я смотрю, – протянул Владимир Владимирович, – и лучше эти деньги использовать на праведные цели.

Данила решительно взял протянутую пачку и небрежно бросил в вещмешок. Девочка, наблюдавшая эту сцену, сморщила лобик.

– Вас правда хотели убить плохие дяди? – протянула она писклявым голосом и частично спряталась за ногу отца.

– Да нет дяди просто не разобрались, – мягко улыбнулся Данила.

Он взял со столика золотом горевшую зажигалку и вручил ей.

– Это тебе егоза!

– Мне-е-ее? – удивилась девочка. – Зачем?

Данила нагнулся к ней и прошептал:

– С помощью этой штуки они как в зеркало смотрели и обманывали вас. Значит это ваш трофей. На память, чтобы папа больше не играл.

Вряд ли девочка догадывалась что значит слово «трофей», но она согласно покачала головой, быстро, почти мгновенно, взяла зажигалку и спрятала ее за спину.

– Гмм-м! Лена! – недовольно поджал губы отец.

– Все нормально! – улыбнулся Данила и похлопал его по плечу.

– Это вещь золотая! 585 проба! – нагнувшись к нему и морща лоб, прошептал Владимир Владимирович. – Достаточно, что вы и так спасли наши деньги. Как хотите, мы не можем ее принять. Леночка! Давай сюда!

– Вы уже рассмотрели? Ничего! Ничего! – улыбнулся Данила, – на здоровье!

Владимир Владимирович смущенно развел руками. Ему, судя по всему, было очень неловко. Поезд заскрипел на повороте. Вынырнули дачные домики, пошла нарезка огородов. После свистка, суматошно замельтешил в окнах встречный товарняк. И вновь стало тихо.

– Спасибо вам. Век живи, век учись, – промолвил отец девочки, после долгой паузы. – Так незаметно они меня втянули. Ведь я кандидат наук. К докторской приступил. Никогда себя глупым не считал. А вот как мальчишка попался.

– Профессионалы. Не отчаивайтесь! – улыбнулся Данила.

– Первые выигрыши были как наркотик: отключили сознание напрочь. Великое и неистребимое чувство халявы, как по нотам разложили. Препарировали. Неужели мы русские никогда от этого не избавимся!?! Ведь хороший народ. Почему мы так любим халяву?

Данила промолчал. Тут нечего было добавить к сказанному.

– А вы оттуда? Много слышал об этом, – он показал на его голову со шрамом, – но только из телевизора.

– Да! Но эта форма по случаю перепала! Я не ополченец, – уточнил Данила, – но на войне побывать пришлось и тоже досталось.

– Заметно. Но вы не гражданский?

– Нет. Воевал за Украину. Мобилизованный был. Тут уж не отвертишься. Или тюрьма или война.

– Да! Дела. Пришлось. Понимаю! Это дело такое.

– Там ранили, тяжело, практически был безнадежный, увезли в российский госпиталь, – продолжил Данила.

– Ну починили?

– Да так! Немного. Долечиваться надо. Воевал против России, теперь еду к вам лечиться! Парадокс! Вся жизнь кувырком. Сам русский. Корни на Украине: мать, отец, брат. Я здесь, они там. Я еще не сделал окончательного выбора, – вздохнул он. – Война такая поганая штука.

– Выбор – это всегда сложно! Он может и убить, и воскресить. Кстати, у меня был такой случай. Как-то довелось испытать предательство близкого человека. Было непросто в это поверить, понять. Переполняло горе, было желание поквитаться, приходили мысли о самоубийстве, рот произносил черные ругательства. Не удавалось уснуть, я не мог нормально питаться, контактировать с коллегами, трудиться. Результат – запредельное давление, дали знать о себе хронические болезни. Я чувствовал себя на грани помешательства и понимал, что долго не протяну. Что делать?! Вот он выбор!