Елена Хороших - Тайна Лисьей норы

– Мамочка, как он прекрасен! Какой аромат!.. А с чем он?

Мама, улыбнувшись, сказала: «С вишней, малиной и ежевикой».

…Кара очнулась. Сон был такой явный, что, казалось, она видела и маму, и девочек, и даже чувствовала аромат именинного пирога. «Ангелы-хранители подбадривают, не дают крылья сложить», – пронеслось в голове Кары. – Как они умеют почувствовать, когда именно нужна поддержка?.. Значит, впереди ждет серьезная заваруха. Эх, как было бы хорошо, если бы рядом была мама. Как же Кара по ней соскучилась. И когда закончится эта длительная командировка?

Вот уже час, как Кара пыталась начать новый роман. Печатала буквы, складывала слова в предложения, читала, стирала. Пляшущие поодиночке символы отказывались создавать живые картины. Пластмассовость текста раздражала и ввергала в тоску.

Кара свернула электронный документ, закрыла ноутбук и уставилась в огромное окно, за которым висел плотный белый туман. Понятно, что в данный момент она ничего толкового написать не сможет. Остается один выход – созерцать и размышлять.

Где-то там, в молочно-водной взвеси, росли высокие тополя. Их облюбовала целая колония грачей, обустроившая в деревьях свой посёлок. Эти удивительные птицы не только выбирали себе пару навсегда, но и гнездо строили одно на всю жизнь. Каждый год птицы устраивали ремонт жилищу, подлатывали его, готовили к будущему потомству. Иногда приходилось свой дом защищать от более молодых и наглых сородичей, то и дело норовивших выгнать старых соплеменников из гнёзд, чтобы самим там поселиться. Только после жёсткого отпора молодёжь оставляла старших в покое и строила свои гнезда. Кара любила наблюдать за жизнью птиц. Вот только сегодня из-за тумана ничего не было видно.

Кара вспомнила, что точно такой же морок висел над городом десять лет назад. Солнца не было. Затяжной осенний сплин подталкивал к отчаянным поступкам. Именно тогда Кара бросила престижную работу в одной из столичных газет, не подозревая о том, что этот шаг повлечёт за собой цепь других событий. Сотни знакомых, соратников, коллег, ежедневно искавших в её лице защиту и опору, обрывавших телефоны, клянущихся в вечной любви и преданности, вдруг исчезли. Испарились! Ни звонков, ни сообщений, ни поздравлений, ни приглашений попить кофе и пообщаться – ничего. Даже день рождения, на котором всегда было многолюдно, прошёл тихо в кругу семьи. Нет, конечно, именинница пригласила, как она считала, верных друзей. И все, разумеется, согласились прийти. Но незадолго до торжества трусливо написали в мессенджер сообщения с вежливыми отказами.

Вначале Кару шокировала горькая истина: человек, потерявший статус «нужного», социумом выбрасывается как шлак. Но потом, обнаружив, сколько свободного времени появилось, она осознала всю ценность подарка судьбы. Страшно подумать: оставшись в эпицентре суеты, она, возможно, так никогда бы и не встретилась с собой настоящей.

Когда много лет назад молодая амбициозная Кармен Ярош поступила на журфак, – один из престижных факультетов Госуниверситета, – она и представить себе не могла, что наступит момент расставания с профессией по своей воле. Нет, она не перегорела и по-прежнему считала, что «вначале было слово». Словом можно излечить, помочь, облегчить страдания, найти справедливость, добиться правды.

Во всех редакциях газет, в которых работала Кармен, трудились не просто люди, умеющие писать тексты, а яркие личности. Они были уверены, что быть журналистом, – это не отдельный способ заработка, не создание продающих и рекламных статей, а высокая социальная миссия. В те времена журналисты спасали, помогали, защищали своим неравнодушием.

Однако после раскола Великой Страны и обретения иллюзорной независимости множества маленьких республик, не умеющих самостоятельно лавировать в мировом политическом океане, вдруг выяснилось, что главными «врагами» тех, кому выпало руководить страной, оказались… журналисты. Вместо того чтобы объяснять и оправдывать провальные шаги глав государств, «борзописцы» вдруг всерьез решили, что имеют право их критиковать. Причем, за государственный счет. Мол, как-никак, четвёртая власть. Расправа была моментальной и суровой: средства массовой информации выкинули из распределения госбюджета. Лицемерным объяснением стало то, что СМИ в независимой стране должны быть независимы. Иными словами, выживайте, как хотите.

Наступила эра хозрасчёта, подмявшая под себя почти все республиканские масс-медиа. У тех, кому удалось выжить, вместо обещанной свободы началось фактическое рабство. Для содержания редакций нужны были финансы. Деньги добывались, в основном, рекламой. Это означало идти на поклон к бизнесу. Быстро канули в Лету острые критические материалы, журналистские расследования, фельетоны, которые никогда не оставляли равнодушными читателей.