Елена Глушенко - Оля

Лиза сдала летнюю сессию и уехала к родителям. В августе она вернулась, начался новый учебный год.

Первое время все шло как обычно.

А потом стало происходить нечто странное. И у Лизы появились деньги.

Поначалу я ничего не замечала. Да и когда мне было – я крутилась как белка в колесе чуть ли не двадцать четыре часа в сутки.

Первой среагировала на перемены тетя Клава.

– А что это ты, Лизанька, по утрам теперь никуда не торопишься? Уже не учишься, что ли? – спросила она как-то, когда мы втроем чаевничали на кухне.

Лиза бросила на меня быстрый взгляд и, слегка покраснев, ответила:

– Ну, что вы, тетя Клава! Я просто… перевелась на вечерний. А днем работаю… оператором… по приему платежей за сотовую связь.

– И когда это ты успела? – поинтересовалась я, пережевывая печенье.

– Еще в начале семестра, – сказала Лиза, не глядя на меня. – Тетя Клава, а можно еще чаю?

Если Клавдия Семеновна удовольствовалась таким объяснением, то я нет.

Я проанализировала последние недели, вспомнила ее поначалу редкие, а затем участившиеся ночные отлучки. Потом вспомнила, как среди ее вещей увидела несколько новых тряпок, причем явно недешевых. И сложила два плюс два.

Однажды вечером, почти ночью, когда тетя Клава уже спала, я дождалась Лизу и прижала ее к стенке.

– Давай выкладывай!

– Чего выкладывать? – попыталась отвертеться она.

– Все. Где ты была?

– Ты мне не мать, – огрызнулась Лиза.

– И именно поэтому ты мне все расскажешь. Немедленно.

Лиза хорохорилась, но было видно, что она испугалась. Наконец, она набралась смелости и брякнула:

– Я работала.

– Где? На панели?

Она дернулась, как будто ее ударили, но смолчала.

Почему-то вспомнились многочисленные газетные объявления типа «Примем на высокооплачиваемую работу девушек без предрассудков».

– Ты продалась кому-то?

– Кому? – не поняла она.

– Ну, не знаю, как это называется… Бордель?

– Нет. Я работаю одна.

Меня коробило, когда она говорила «работаю».

– Это я работаю, Лиза. А ты трахаешься. И мне не понятно, зачем тебе это надо. Ты что – нимфоманка?

– Кто? – переспросила она.

Бестолочь.

– Я спрашиваю, ты что – без секса жить не можешь?

– Почему это? – удивилась Лиза. – Конечно, могу. Какой глупый вопрос!

– С чего это он глупый, если ты не можешь обойтись без мужиков?

– Я? Без мужиков?! – изумилась Лиза. – Да я их ненавижу. Они все козлы и подонки.

Я начала терять терпение.

– Тогда какого хрена ты этим занимаешься?

Она смотрела на меня, криво улыбаясь.

– Знаешь, Оля, ты иногда такая умная, а иногда дура дурой. Чего ж тут непонятного? – она усмехнулась. – Деньги. Я зарабатываю деньги.

У меня не было слов. Ее, похоже, забавляло мое состояние.

– Ну, не смотри ты на меня так! – взмолилась она, наконец.

– Как? – спросила я хрипло.

– Так, как будто я шлюха.

– А кто ты? – поинтересовалась я.

Она не взорвалась, не закричала, а принялась терпеливо объяснять мне, как маленькой:

– Шлюхи – это те, кто делает это ради удовольствия. Да, иногда им за это платят. Я же занимаюсь этим исключительно ради денег. Причем хороших денег.

Мне стало тошно.

– Да пойми ты, – начала горячиться Лиза. – Какой смысл в том, чтобы горбатиться пять лет, жить впроголодь, а в итоге существовать на жалкую зарплату, занимаясь какой-нибудь фигней? Вот ты сколько получаешь? Тыщи четыре в месяц, да? Ну, а я их заработаю за четыре часа. Поняла?

Я усмехнулась.

– Поняла. Только не говори, пожалуйста, этого слова – «заработаю».

– Почему же, интересно? Это самая настоящая работа, ничем не хуже других. Кто-то торгует своими мозгами, кто-то своим талантом – голосом, например. Ну, а я торгую телом, поскольку ни мозгов, ни талантов у меня, видимо, нет. Ну и что тут такого? Секс – это такая же естественная потребность человека, как еда или сон. Ты же ходишь в столовую или магазин и покупаешь себе еду? Почему же другие не могут взять и купить себе сексуальное удовлетворение?

Она была очень убедительна. У меня внутри все протестовало, но я не находила слов.

Лиза смотрела на меня и ждала, что я отвечу.

– Мне очень жаль, – сказала я, наконец, – что ты не нашла другого способа зарабатывать деньги.

– Мне тоже жаль, – согласилась она. – Тебе хорошо – ты знаешь, чего хочешь. Поступить в мединститут, стать врачом – это же замечательно, если это и есть твое призвание. Ради этого и поголодать можно. Ну, а мне не повезло. Я не знаю, зачем живу, и какое у меня предназначение.