Кирилл Куталов - Антитела

Дают команду на разгон. Охр свистит своим: стройся! Парни натягивают балаклавы, выходят из автобуса. «Стальная фаланга» Распределённой метрополии встаёт под барельефом с тремя бородатыми мужиками. Щёлкают друг о друга пластиковые щитки на плечах, сжаты кулаки в тактических перчатках, на поясных петлях висят дубинки, у Охра в кобуре – личный «Глок». Он проходит вдоль строя, поправляет на прапорщике броник, одёргивает на новичке х/б – под наплечниками ткань натягивается до хруста. Перекрёсток Столешникова и Дмитровки белеет лицами физических. На их лицах страх. Парни смотрят в толпу как на пирог – сейчас они его разрежут на восемь ровных кусков.

– На разделение, – бросает Охр.

Фаланга выступает в боевом порядке. Забрала опущены, в руках дубинки, с каждым шагом из лёгких сквозь чёрную ткань балаклав рвётся мощное «Ха!», и этот крик громче, чем механический смех стальных псов.

Толпа подбирает щупальца, физические жмутся к стенам, к дверям магазинов. Те, что вдали, уже бегут прочь, а фаланга наступает, горят за забралами глаза, стучат сердца под кевларовой бронёй.

– Плакат на три часа, – говорит Охр в рацию, и фаланга разворачивается в цепь, окружает физического, который тащит из-под толстовки ватманский лист с чёрными буквами. Рука в тактической перчатке тянется к листу, сминает его в эффектном кадре, другая опускает на плечо физического резиновый стержень спецсредства. Физический оседает, падает на колени, кричит от боли. Вокруг него – пустота, пузырь ужаса. Через мгновение внутренняя поверхность пузыря обрастает объективами камер, всё, что может снимать и записывать – снимает и записывает, 5G плывёт от нагрузки, из толпы кричат «Позор!», Президент-бот улыбается с экранов, ярость плавит воздух над перекрёстком.

– Я народ! Я твой народ! – кричит бойцу физический.

– Ебал тебя я в рот, – рычит боец и бьёт носком берца в солнечное сплетение, перебивает дыхание, физический корчит рот, изо рта и глаз текут слюна и слёзы.

СОН регистрирует: от толпы отделяется девушка в длинном и сером, с татуировками на руках и шее, тощая, тень человека, а не человек. Она бросается к физическому на асфальте, встречает грудью кулак бойца «Стальной фаланги», падает рядом. Рвётся ткань, блистеры с какими-то таблетками летят под ноги, с коротким шипением лопается белый пластиковый пузырёк, как микровзрыв.

Их поднимают, этого с плакатом и эту в сером, несут, по дороге её роняют на асфальт, она падает, почти сливаясь с ним.

СОН регистрирует: в толпе появился физический в маске, его засекли три уличные камеры и дрон возле Nobu . «Маска, берём», – звучит в интеркомах «Стальной фаланги», двое бойцов разворачиваются и без усилий, как кожу скальпелем, режут толпу, бегут вдоль Дмитровки.

Грипп накрыл в такси.

Высушенный и прокопчённый, пропитанный насквозь чёрным чаем, насваем и гашишем таксист привёз в бесконечную пробку на Лубянке. Время застывало эпоксидкой, намертво склеивая реальность: сорок минут, сорок пять минут, пятьдесят – и всё те же машины по бокам, те же экраны на зданиях. До дома оставалось не больше четверти часа пешком, но уже болело в глубине черепа, за глазами, а суставы на пальцах рук ныли, как ударенные дверью. Впору было не идти, обгоняя пробку, а лежать, хотя бы в этом прокуренном салоне корейской тачки, собранной на заводе под Саратовом, слушать приглушённое радио, тягучую, как вода посреди ночи из-под крана на кухне, неразличимую восточную музыку. Главное – не заснуть.

Водитель посмотрел на А. в зеркало заднего вида.

– Как вы себя чувствуете? Всё хорошо?

Заметил, что заболела? Испарина на лбу? Глаза блестят? Через два дня грипп догонит и его. Хорошо бы, у него не было ничего хронического, тогда пройдёт без осложнений. Таксисты больничный не берут. Идеальные распространители, биологические бомбы.

Светофор впереди переключился, машина дёрнулась, продвинулась ещё на десять метров. Сверху лился свет трёх экранов, установленных на трёх зданиях вокруг площади: на «Детском мире», на Министерстве противодействия несоответствиям и на здании, где вход в метро, поверх двух арок-туннелей.

С экранов улыбался Президент-бот. Набрал воздуха в лёгкие – рендер был идеальный, не придраться, не отличить от живого человека – и заговорил. По нижней части экрана побежал текст, в правом углу зачернел раздавленным жуком QR-код для перехода на мобильную версию трансляции. Это была первая речь Президент-бота после Выборных игр. Обращение к нации.