1 ...6 7 8 10 11 12 ...16 Гуща дворов – дело рук того же Дедала, что олабиринтил Крит. Берти в числе присланных на убиение здешним чудовищем. Жёсткий бампер, подсвеченный ярким светом, сбивает диву с дороги. Чёрный автомобиль скрипит тормозами, фары находят в темноте красочное тело. Грузная фигура уволакивает неподвижную Берти на заднее сидение, чем и наслаждается Берокси, высунувшийся из бокового окна. «Теперь ты никуда не денешься. Ни шага влево, ни шага вправо…», – мечтает он. Краснощёкий водитель с мёртвыми глазами трогается с места.
…Однажды ты снова вернёшься, однажды они научатся с тобой обращаться. Прости меня, Берти, и спасибо тебе. Пока мы пытались сломить чудовище, ты создала человека…
Лбом уткнувшись в ноги детектива, Существо находит пристанище. Силы ушли в другие тела, это же напоминает клиента мясорубки. Существо переворачивается на спину, опустив затылок на туфли Комсена. Свет фонаря открывает перемены в застывшем лике бесцветного: кварцевую бледность постепенно вытесняет румянец.
Комсен поднимает взгляд – небо не проясняется. Ему, как и всем, нужно время. Отмахнувшись от влюблённых бабочек, детектив уходит в засохшую ночь.
1
Мир, не двинувшись с места, обернулся чужим. По-другому запах, запел по-особому. Раньше он просто был. Пахнуть не смел, держал рот на замке. А теперь этот вой… Песня нового ветра, ярких звёзд свежий блеск. Может, дело лишь в Нём?
Медленным, лишённым всякого желания шагом Он покидает двор, что никак не выбросит из головы. В последнее время Он является сюда не в меру часто, вглядывается в ночные окна, толкая скрипящие качели, и сейчас уходит навсегда.
На центральных улицах особенный холод. Земля и небо сошлись в чёрном рукопожатии. Иззябший месяц прячется за небоскрёбами. Здесь правит мрак, но это уже не Его вина.
Укутавшись в плащ, Он вздрогнул инертно. Опять это, ни с чем не схожее, ощущение. Внутри Него что-то бежит неутомимым ручейком, оно мёрзнет и, моля, впивается в кожу.
Всё вокруг тусклое, мёртвое. Даже светящиеся радугой вывески ночных забегаловок бросают грустную муть на мокрый асфальт. Ветер замер возле ушей, предсмертные всхлипы спящего города с трудом пробивают щит. Город не дремлет, убеждается Он.
Грандиозное здание – шпиль тянется в космос – брезгливо глядит на малоэтажных соседей. Толпа из мужчин и подростков злобно ревёт на парадные двери.
Лица спрятаны масками и платками, грубый лозунг пронизан грустью, будто долго терпел предательство. Людей много, что-то около сотни, городу явно не до сна. Их тела и одежды болтаются в баклажанной дымке, по всей улице тащится хмурая завеса.
Человек (так теперь Он себя называет) переходит дорогу. Осторожно, не задирая взгляда из-под полей шляпы, чтобы не встретиться с прогневанным глазом.
Ему это не нужно, пусть кричат о зарплате и ценах, а Он просто гуляет. Фонари слепят белым, их мало осталось, Человеку стыдно за тёмную ночь.
Из дверного проёма лениво ползёт облако табачного дыма. «У Вильтора» – гласит вывеска и вылизывает лицо неоновой вспышкой, зелёной и розовой. «Какое знакомое место…» Внутри смешаны звуки: методично цокает кий, футбольный комментатор торопит катящийся шар.
Протестующие голоса сильнее кипят за спиной. «Верните нашу свободу! Верните нам голоса!» – повторяет толпа. «Гм, если у вас отобрали голос, отчего меня мучит ваш ор?» – думает Человек. Не понять Ему крикливой свободы, Ему хватает свободы молчания.
Вопли взбалтывают воздух, находиться здесь становится больно, Человек идёт на досадный клич – «какой красивый мог бы быть гол!». Здесь можно укрыться, заверяет улыбка бармена. Вильтор улыбается, как родному.
Молодые пижоны в дальнем углу чешут киями зелёное сукно, враждебные взгляды ненадолго задерживаются на Человеке. Столы и стулья, имеющие разное прошлое, заняты тоскливым существованием.
Пыль собралась в силуэты людей, но была б веселей, коль осталась бы пылью.
Вильтор, внешне добрый мужичок, подзывает к себе. Черты его громко спорят друг с другом: верхняя часть лица, как у познавшего жизнь профессора, нижняя же разит старым сапожником. Да и сам он похож на сапог: кожа с виду как юфть, и местами будто начищена ваксой.
Пройдя к барной стойке, Человек забирается на высокий стул, ближе к улыбке бармена.
– Как поживаешь, дружище? – басит Вильтор. – Я знал, что ты зайдёшь. Новый галстук? Не припомню у тебя такого. Тебе идёт!
Человек опускает удивлённый взгляд на алую в белый горошек бабочку. Он не расстаётся с ней лет эдак десять.
Читать дальше