Владимир Владимирский - Здравствуй, жизнь! или Записки прозрачного юноши

(Достаю черный блокнот и ручку).

Она называет телефон…

– Я после семи-восьми вечера дома. Звони…

Я едва успеваю записать, как она вся очень круто и резко изменяется:

– Ну, ладно, пока! Я поехала…

Я отвечаю, до ровности, безразлично:

– Пока!

***

Я позвонил Наташе через день. Сразу понял, что ее интересуют только жалкие деньги…

Всё устроилось за сумму в пятьсот долларов (деньги занял на полгода). Конечно, стать коммерческим директором, и навроде того, я никогда не мечтал, и не стал. Я устроился в прозаичный для меня банк на должность программиста.

Сегодня я “выдвигался” на работу… Встал, как обычно вставал в будние дни, в семь утра. На всё про всё, включая утренний туалет, завтрак и обязательный душ, последнее было бы приятным для головы, принадлежащей кому угодно, но конечно, прежде всего мне, человеку, постигшему истину: вода освежает и облагораживает черты лица.

Я шел по Большой Садовой мимо витрин различного толка магазинов, на улице было жарко и пыльно, наивно думая: “Вот, если бы сейчас произошло красивое и для всех полезное чудо!”

Иду – быстро, сталкиваюсь со встречными людьми (видимо, некоторые из них приехали из провинции, не умеют толком ходить по перенаселенным улицам, толкнув друг друга, они вряд ли говорят “извините” или “простите”.

Я талантливо создаю на своем лице надменность, и увеличиваю шаг.

Иду по улице, продолжая размышлять, и мне чудится, что я заблудился, и не просто, а потерял себя.

Город, улица, люди, здания, транспорт – геометрически однозначное пространство. Что я здесь делаю, почему я здесь, а ни где-нибудь еще, вдали от всего этого?..

И снова я оказался в море Божественной и Бескрайней Пустоты… В море – суть которого нечто безграничное..

Я не знаю, где Вы сейчас Все: близкие, знакомые, друзья, враги, первая любовь, но кто-нибудь из Вас, задумайтесь о том, что Ваша плоть становится полупрозрачной, все мысли стекают на Землю, как струйки дождя, как падающие умирающие птицы…

Дышать нечем, я задыхаюсь, и ухожу…

“И пусть красота будет надо мной. Пусть красота будет подо мной. Пусть красота будет за мной. Пусть красота будет вокруг меня…”.

***

"… И посланы были Творцом Небесным архангелы Рафаил, Гавриил, Михаил оглядеть Красоту Земли: всё ли хорошо на свете, как и в первый день, когда был сотворен этот мир.

Первым вернулся Рафаил пред Оком Господним и молвил:

– Чудное Солнце всё то же, и светит ярко и далеко, как в день первый. Да восславится имя Твоё, Господи, в созерцании сотворимого Тобой дня!

Вторым явился Гавриил и молвил Господу:

– Совершает Земля свой круговой путь, и день сменяет ночь. Море бьется в скалистые берега, и вечным движением сфер уносимы в пространстве моря и земная твердь.

Третьим отвечал Михаил:

– Зашумит ветер, завоет ураган,

Засверкает молния, ударит гром –

Всё вокруг связано чередой.

И восхитились, и восславили архангелы Господа Бога:

– Гимн ангелов в созерцании творения Твоего! А оно прекрасно, как в первый день.

Но тут явился, не запылился, пред Господом властитель тьмы, падший ангел, прозванный Мефистофелем, и проговорил:

– Вы спрашиваете, Ваша Милость, о течении дел, вот я и среди Ваших слуг пришел сказать о делах. Простите, что не умею быть велеречивым, но высокие слова мои на смех бы Вас навели, будь Вы смешливы. Не умею я толковать о мирах и Солнце, да и что мне до них! Вот люди маются – вижу. Земной бог, человек, всё так же дивен, как в первый день! – Мефистофель произнес эти слова, слегка подделав голос архангелов, и покосился в их сторону со злорадным смешком. – Человеку было бы малость легче, не будь у него этой видимости небесного света, – черт постучал пальцем по своей голове, – так зовет человек свой разум, при помощи которого такой бывает скотиной, что никакому скоту за ним не угнаться. Ах да простит меня Ваша Милость! Ваше творение – человек – чем не кузнечик?! Взлетает, скачет на лету, свиристит, как заводной, свою старую песенку. Добро бы прыгал себе в траве, ан нет – во всякую дрянь сует свой противный нос! – черт подпрыгнул слегка, показал, как тычется человек.

Поднял взор свой Господь:

– Всё? Нечего сказать тебе, кроме жалоб. Так ли плохо на Земле, как ты говоришь?

– Так, – отвечал Мефистофель. – Плохо! Людям тяжко. Поддал бы им горя, да печалюсь.

– А знаешь ли Фауста? – спросил

Бог.

– Доктора?

– Слугу моего!

Мефистофель завертелся на месте и завздыхал: