Андрей Глауберманн - Дом моего солнца

Попытки смягчить его гнев и встать на сторону мамы или бабушки оборачивались обвинениями в бессовестности всех, кто посмел так поступить. Поэтому все мы жили в постоянном страхе перед отцом.

Когда я был маленьким, легко было обвинять меня во всяких шалостях. Слава богу, у меня потом хватало мужества просить у него прощения. Но в тот момент все произошло мгновенно.

Я знал этот вопрос для себя. И я видел, например, младших брата и сестру, осознавал, что в их возрасте требовать зрелых чувств нереально. Надо сказать, я не понимал ответа. Я не знал, почему, но я знал это как факт. Да, мои чувства в первом браке были менее зрелыми, но для того возраста это было нормально.

Я сказал: «Любовь – это не фотография. Нельзя сказать: вот, посмотрите, тут 1 января – я люблю. А тут 2 января – я уже не люблю. Любовь – это процесс».

Я говорил абсолютно ненадуманные вещи, я говорил так, как я чувствую. «Поэтому мне не в чем себя упрекнуть. И когда меня поставят перед Богом и спросят, любил ли я ее, я отвечу: я старался. Я старался ее полюбить теми доступными способами, которые были у меня на тот момент. Нельзя требовать от ребенка, подростка зрелых чувств. Но мне абсолютно не стыдно за отношения, которые у меня с ней были. Потому что я прожил с ней все это время честно».

Это вылетело из меня на одном дыхании. Спокойно и без истерики. Он слушал, очень внимательно, так, как только он мог слушать. И я увидел огонёк в его глазах.

Совесть – это сила сердца, то, что помогает сделать его чистым. Ее задача – очистить сердце от инстинктов. И когда мы расчистим завалы внутри себя, нам откроется вид Бога. В Евангелии от Иоанна Христос семь раз говорит о себе: «Я есть…» – каждый раз открывая новые грани своего существа. Может быть, мы видим только одну ее сторону? Может быть, наоборот, все, кроме одной? Ведь и этого недостаточно! Как устроена совесть – об этом Христос говорит в одной очень короткой притче. Разве женщина, у которой было десять монет, не отложит девять остальных, если потеряла одну, и не примется искать ту потерянную, не будет ей радоваться, когда найдёт, больше, чем всем остальным?

В данном случае десять – это лишь обозначение полноты. И в нашей совести мы часто упускаем из виду один элемент. Всегда что-то мешает нам видеть полноту картины. Наша совесть мешает нам видеть все. Совесть так устроена, что как будто это десять монет, а их у нас девять. И нам приходится прикладывать усилия, совестливым взором копаться в себе и искать ту недостающую монету, ту часть нашего Я, которое скрыто (потеряно), чтобы с его помощью обрести целостность.

Примечательно, что для обозначения совести использованы монеты. Деньги – это то, что человек зарабатывает благодаря своему я. И поэтому деньги в притче символизируют Я, нас самих.

Наше Я – это храм для духовных существ. Мы можем позволить там жить демонам, но чем старательней мы очищаем место от них, тем больше добрых существ может поселиться в нем. Мы с нашей гениальностью больше, чем мы сами по себе. Мы открываем в себе таланты, а это, между прочим, название древней монеты, их может быть множество, и все они дарованы нам от существ духовного мира, связанных с нами, поддерживающих нас и заботящихся о нас.

Как утверждает священник общины христиан Эвелин Кэпель, для современного человека достаточно исполнения первых шести блаженств, последние три представляют собой будущие задачи и являются по сути пророчествами.

Поэтому, я думаю, что касается последних трёх блаженств, мы сегодня не в силах понять всю полноту смысла, заложенного в них. Посмотрим, как звучит соответствующая притча в переводе Эмиля Бока, потому что в данном случае мы находимся в положении, равном со слушателями притчи, и не можем воспринимать напрямую, о чем идёт речь. Приведём здесь отрывок из Евангелия Луки полностью (16:1–18):

«Он сказал: у одного богатого человека был управляющий, о котором ему было сказано, что тот расточает его имение. Призвал он его к себе и говорит: что я о тебе слышу? Дай мне отчет об управлении твоем, и больше ты эту должность занимать не будешь. Тогда управляющий сказал себе: что мне делать? Хозяин меня прогоняет. Руками работать я не способен, а побираться мне стыдно. Так, знаю я, что мне делать, чтобы люди принимали меня и дальше, когда я потеряю мою должность. И он стал приглашать по одному всех, кто хоть что-то был должен его хозяину. Первого он спросил: сколько ты должен моему господину? Тот ответил: сто мер масла. И он сказал: вот твоя долговая расписка, возьми ее, сядь и поскорее напиши пятьдесят. Потом он спросил другого: а ты сколько должен? Тот ответил: сто мер пшеницы. И он сказал ему: вот твоя долговая расписка, напиши восемьдесят.