Иса Капаев - Ногайские предания и легенды

– Он стоит больших денег… – простонал князь, обласкав взглядом свой кинжал. – Назови своё имя, храбрый джигит! Я ведь должен знать, кому дарю коня.

– Меня зовут Джелалдин, я – сын Железной Руки!

– Железной Руки?! – поразился князь.

– Наверняка и ты, князь, охотился за моим отцом? – усмехнулся Джелалдин.

– Нет, Джелалдин, нет. Бери коня – от чистого сердца дарю… И князь не успел оглянуться, как Джелалдин вскочил на коня и был таков…

– Надо было убить этого голодранца! Снял бы камень с моей души! Ты ведь слышал, наверное, в какие сети заманил он мою дочь? – спросил хозяин.

– Так это тот самый выскочка! Ну, тогда успокойся, – засмеялся Мирзабек. – Таких надавали мы им тумаков, что они еле ноги унесли. Так же, помню, я разделался и с его трусливым отцом – Железной Рукой! Вот этими самыми руками схватил его за шиворот и…

– Но-но!.. Друг мой, это уж слишком. Всем хорошо известно, как погиб Железная Рука – храбрый был джигит. Да и сын его… – задумался Аман-Гирей, запнувшись на полуслове.

– Правду говоришь, и сын храбр! Среди бела дня – и охраны не побоялся, напал на наш обоз. Скакуна жалко, вот что, – сознался Мирзабек и рассказал всё как было.

– Плохие времена настали, князь, – заговорил опечаленный Аман-Гирей. – Между князьями нет согласия, каждый норовит ограбить ближнего, а их самих, между тем, грабят такие вот оборванцы…

– Надо избавиться от него, князь. Я задумал облаву, чтобы вернуть скакуна – большие деньги отдал за него.

– Нет-нет, уважаемый! Хватит с нас одной Железной Руки! Ведь если ты, чего доброго, упустишь его, то во сто крат умножишь его славу!

– Тогда вот что: подговорим верного джигита, и пусть он выследит его и убьёт.

– Всё, мой дорогой друг, идёт к тому, что моя дочь должна будет отдать ему руку – судьба мне, наверное, породниться с безродным.

– Не бывать этому! – вскипел спесивый Мирзабек.

Аман-Гирей горестно опустил голову.

– Я знаю, князь, – сладко запел Мирзабек, – какой прекрасный цветок взрастил ты в своём саду, о красоте Мейлек-хан наслышан весь горный край. Очень бы я хотел ещё раз взглянуть на неё.

Аман-Гирей не заставил себя просить и тотчас же обратился к прислуживающему за столом карагулу:

– Позови мою дочь, раб.

Карагул вышел из комнаты и вскоре вернулся, следом за ним вошла Мейлек-хан. Не поднимая головы, она остановилась перед почтенными стариками.

– Неужели это она – Мейлек-хан? Разве можно держать взаперти такую красавицу? Никакому гостю не нужно будет твоих угощений, Аман-Гирей, покажи им только свою прекрасную дочь – и всякий кунак будет сыт по горло!

Аман-Гирей недовольно посмотрел на гостя, но не подал вида, что его лесть весьма оскорбительна.

– А ты помнишь меня, Мейлек-хан? – закатывая в восхищении глаза, спросил Мирзабек.

– Нет, – прошептала Мейлек-хан.

– Как же не помнишь? – вспылил Аман-Гиреи. – Мирзабек не раз бывал в нашем доме и всегда одаривал тебя гостинцами!

– Ну-ну, – попытался успокоить его Мирзабек. – Я уже давно не бывал в вашем доме… И потом, здесь бывает столько людей, что всех и не упомнишь.

– Всех и не надо… но ты – один из почтеннейших наших кунаков, – недовольно проговорил Аман-Гирей.

Мирзабек смиренно склонил голову и страстно, как юноша, взглянул на Мейлек-хан. Девушка содрогнулась, заметив этот алчущий взгляд.

– Дочь моя! – ласково проговорил Аман-Гирей. – Называю тебя дочерью, хотя и зарёкся называть тебя так. Послушай же меня. Прошло уже два года, а от твоего Джелалдина нет никаких вестей. И он, как видно, не совершил никаких славных дел, ведь, прославь он своё имя, мы узнали бы об этом. К тому же наш гость, уважаемый Мирзабек, видел его с черкесом Джан-кой, и люди говорят, что они хотят породниться.

Мирзабек кивнул головой, подтверждая слова князя. А Аман-Гирей продолжил:

– Поэтому-то я и думаю, что Джелалдин отказался от тебя. Не каждому по силам жизнь на чужбине.

– Не говори так, отец! Джелалдин не мог отказаться от меня. И он сделает всё, чтобы его имя стало знаменитым! – сказав так, Мейлек-хан выбежала из гостиной.

– Настоящая пэри! Гурия! Какой прекрасный цветок растёт в твоём саду, князь! – и Мирзабек едва не захлебнулся от восторга.

– Она запятнала меня позором, связавшись с этим нищим, – печалясь проговорил Аман-Гирей.

– Послушай, что я скажу, князь. Я, конечно, уже не молод, но ты знаешь, как славен и богат род Ураков. Только что проку в богатстве и славе, если ты так одинок и стены родного дома холодят душу.