Евгений Сафронов - Город У

– Росличек, Рослёночек, миленький! – Синдра обняла его. – Я думала, ты окочурился, блин. Смотри: у тебя кровь!

Ему захотелось тепла и сухости. Но встать он не мог, и вóды Бригадирки – еще взволнованные и мутные – обтекали и холодили ему живот и спину.

– Помоги мне встать, Синдра. Я замёрз!

Девчонка наклонилась и, вцепившись ему в руку, помогла подняться. У него дрожали ноги и болела голова. Только тут он заметил, что его налобный фонарик исчез. Рюкзак и лопата тоже испарились.

– Я долго валялся?

– Минут десять. Меня отнесло метров на сто от тебя, но, слава Богу, не долбануло ничем. Ногу вон только задело – по коленке сильно царапнуло. Арматура какая-нибудь, наверно. А ты приложился башкой обо что-то…

– Это, наверно, дождь… Ливнёвки прорвало, – Рослик сделал два шага и понял, что набрал полные сапоги воды. – Надо выбираться отсюда – иначе задрыгнем здесь до смерти. Воду щас только вылью из сапог.

Девчонка смогла уберечь свой рюкзачок, в котором правда болталось не бог весть какое богатство – полбутылки воды и запасной фонарь.

– Рослик, а куда двинем-то? Назад?

– Чёрт! – диггер только что открыл, что он, помимо прочего, посеял и свой смартфон. У Синдры телефон остался, но отказывался включаться: видимо, села батарейка.

Он попросил дать фонарь и осветил обе стороны трубы: налево или направо?

– По логике, надо бы назад двинуть – к Катькиному роднику. Но это часа два ходьбы. Мы, в принципе, должны уже были до ливнёвок дойти – тут выход прям близко. Лучше пойти к развилке.

И они двинули по прежнему маршруту, выбрав вариант совсем не из лучших.

7.

До первой развилки доковыляли через час. У Синдры разболелась поврежденная нога: судя по всему, она ее не просто поцарапала, а задела серьезнее. Она с каждым шагом хромала всё сильнее. Рослик, несмотря на головную боль, чувствовал себя неплохо. Конечно, очень хотелось жрать и промокшие ноги превратились в льдышки. Но в целом – терпимо. Он готов был идти дальше.

А вот Синдра совсем скисла. Не прибавило ей настроения и новое открытие: ливневая труба, по которой они надеялись выбраться из бетонки, забилась вусмерть – не подкопаешься.

– Надо идти ко второй ливнёвке. Это недалеко. Карта у тебя? – спросил Рослик.

Карты у девчонки не оказалось: он вспомнил, что положил ее в свой рюкзак, который сейчас валяется где-нибудь в завале, если его вообще не протащило до самого Катькиного родника. Больше всего он жалел о старой губной гармошке, уплывшей вместе с рюкзаком. Эта гармоника ему всегда напоминала об отце, хотя тот никогда не слышал, как играет сын: музыка пришла уже после смерти папы.

Синдра прислонилась спиной к мокрому бетону и заплакала.

– Рослик… я больше не могу идти! Нога… вообще охренеть как болит. Надо было назад двинуть – мы щас уже до родника доползли бы.

Увидев ее слезы, он смутился и почувствовал себя виноватым.

– Ну, не кисни, Синдра! Осталось совсем ничего. Дойдем. Я тебя донесу, если надо…

Она не отвечала. Закрыв глаза руками, продолжала всхлипывать. Он подошел к ней, попытался обнять, но она оттолкнула его.

– Убери лапы! Щас пойдем уже. Диггер хренов! Чтоб я еще куда-нибудь сунулась с тобой – да не в жисть! Попёрли, говорю… Бери мой фонарь.

Он закрепил на голове ее фонарик, а запасной спрятал в уцелевший рюкзак. Девчонка сделала всего несколько шагов и заскрипела зубами.

– Чё, сильно болит, да? – спросил он. – Эх, у меня ведь в рюкзаке анальгин был. Легче было бы… Опирайся на меня, давай руку!

В этот раз она его не оттолкнула, и они, спотыкаясь о мелкие камни и куски асфальта, которые сюда притащил недавний ливень, похлюпали дальше. Синдру начало знобить.

Шли целую вечность. Сначала девчонка еще храбрилась, а потом совсем расслабилась. Он буквально тащил ее вперед, держа за пояс, затем – волок под мышки. Наконец, она остановилась и сползла по стене прямо в воду. Он попытался ее поднять, уговаривал, она не отвечала, плакала и закрывала глаза.

– Синдрочка… Давай хотя бы до кочки какой-нибудь дойдем, до камня или грязи – где посуше. Нельзя в воде сидеть!

Та отворачивалась, плевалась и говорила, чтобы он уё..л отсюда. Тогда он сел на дно трубы рядом с ней. Рюкзак подсунул себе под шею, прижав его к бетонной стене. Бригадирка, освежённая дождевыми водами, доходила им почти до груди. Налобный фонарь Рослика стал подмигивать.

– Послушай, Синдра, – шепнул он ей на ухо. – Осталось совсем чуть-чуть. Мы выберемся, я тебе обещаю! Мы еще смеяться над всей этой херью будем, поверь мне! А если останемся здесь – сдохнем, как крысы.