Ирина Алеева - Аполлон и Стикс

В это же время он познакомился с девушкой, которая в считанные дни полностью захватила его воображение. По словам Кирилла, она была красивой, умной, образованной, невероятно сексуальной и готовой ради него на все. Кроме того, она была москвичкой, и это Кирилла почему-то особенно восхищало. Тот факт, что он сумел ее заинтересовать, иллюстрировал, по его мнению, его истинную ценность. Он не слишком распространялся об их отношениях и даже не сказал Алексу, как ее зовут, но каждый раз, когда он о ней вспоминал, его глаза начинали светиться и лицо приобретало загадочное выражение.

Алекса радовали эти перемены. Он был уверен, что Кирилл скоро обзаведется семьей, парой-тройкой детей, и его жизнь на ближайшие десять-пятнадцать лет действительно превратится если не в сказку, то в широкопрокатный голливудский фильм. Он начал думать, что уже в этом году они расстанутся и Кирилл в следующий раз обратится к психологу, когда дотянет до кризиса среднего возраста.

Единственным, что его ощутимо тревожило, были Кирилловы сны. В них слишком часто появлялись руины, сломанные вещи, покосившиеся здания, подвалы, наполненные мутной жижей, или внезапные потоки воды, обрушивавшиеся сверху и уничтожавшие все вокруг. Глубоко исследовать символы с Кириллом не получалось. Он выскакивал на поверхность реальности и высказывал однозначные суждения о природе происходивших с ним событий.

Сегодня он рассказывал Алексу очередной сон.

– Я иду по коридору внутри этого дома, – говорил Кирилл. – Потолка надо мной нет, сверху небо, грозовые тучи, собирается дождь. Стена слева от меня обвалилась, и сквозь дыру я вижу другой точно такой же коридор, а за ним – еще и еще. Я понимаю, что дом построен в форме лабиринта. Коридоры ветвятся, часть из них заканчивается тупиками, некоторые совсем не соприкасаются друг с другом. Я вижу, что какие-то коридоры выглядят лучше, чем остальные. Крыши над ними тоже нет, но стены ровнее, выше, на них даже есть обои, висят картины, пол выложен паркетной доской. В моем коридоре на полу голый цемент, грязь и лужи. Из незастекленного окна на меня дует холодный ветер. Я хочу попасть в красивый коридор, бегу вперед, пытаюсь найти проход, но его нет. Я понимаю, что бегаю по одной и той же части дома. Едва выныриваю из своего коридора, как тут же снова оказываюсь в нем. Мне становится страшно. Я знаю, что эта часть здания предназначена под снос. Я вижу, что снаружи уже работает экскаватор и, если я сейчас же не покину дом, меня снесут вместе с ним. Я в панике лезу на стену, хочу перепрыгнуть через нее вглубь дома, чтобы оказаться подальше от фасада, но стена неожиданно оказывается очень высокой. Она как будто бы растет прямо под моими руками. Я лезу выше и выше, и вдруг стена ломается, падает на меня, я лечу в пропасть, и меня засыпает камнями и пылью.

В комнате повисла пауза. Сон не внушал Алексу оптимизма. Найти в нем целительные образы вряд ли представлялось возможным. Было похоже, что Кирилл тщетно пытался построить новую жизнь на обломках тяжелого детства, а сам он прикладывал тщетные усилия, чтобы ему в этом содействовать.

– С каким ощущением вы проснулись? – спросил Алекс.

– Да с нормальным, – неинформативно ответил Кирилл.

Очевидно, трех лет терапии было недостаточно, чтобы привить Кириллу навык саморефлексии.

– Не, у меня все хорошо, – поспешно добавил он. – Отдельный кабинет, две помощницы. Вообще, если честно, я проснулся с ощущением освобождения. Как будто что-то отпустило, знаете? Я ведь раньше все время чувствовал, что чего-то еще не сделал, чего-то еще не заслужил. А теперь я понимаю, что все со мной в порядке. Вы же этого хотели, правда?

Он с надеждой заглянул Алексу в глаза. Алекс едва удержался от того, чтобы согласно кивнуть.

– Ну, вы же хотели, чтобы я почувствовал свою ценность? – с тревогой спросил Кирилл.

“Я хотел, чтобы твое ощущение собственной ценности не зависело от наличия отдельного кабинета” , – со вздохом произнесла в голове у Алекса недовольная родительская субличность.

– А вам важно осуществить мои желания? – заткнув рот субличности, спросил он.

Кирилл передернул плечами, словно испугавшись удара плеткой. Алекс молчал, понимая, что любое его слово будет истолковано либо как критика, либо как похвала.

– Да не нужно мне осуществлять ваши желания, – капризно заявил Кирилл. – У меня теперь есть люди, которые осуществляют мои.

Алекс мимикой продемонстрировал интерес к подробностям.