Сергей и Дина Волсини - Шторм на Крите

По ее лицу пробежало сомнение. Боится, что не найдет? Может, он плохо объясняет? Или она не хочет выходить одна в незнакомый город?

– Пойдемте вместе? – рискнул Антон Ильич, понимая, что судьба дает ему шанс, который нельзя упустить.

Она растерянно посмотрела на него, и он, не дав сказать ей и слова в ответ, взял ее за руки и быстро произнес:

– Стойте здесь, никуда не уходите! Я только за кошельком сбегаю.

– Ой, мне тоже нужно в номер!

– Значит, встречаемся через пять минут. Здесь же.

– Давайте через пятнадцать!

Ему показалось, или в ее голосе прозвучала радость?

Уже стемнело, а они все сидели друг напротив друга и говорили, говорили.

Кафе-кондитерская стояло вдоль пешеходной дорожки. Ее называли променадом, и это была главная улица для прогулок, больше гулять здесь было негде. Из окон кафе хорошо была видна аллея, по обеим сторонам ее росли одинаковые пушистые пальмы и горели фонари. По вечерам сюда выходили туристы из всех близлежащих отелей. Местные жители тоже были здесь. Многие из них прямиком шли в кафе, словно приезжали в этот район отелей и туристов только ради чашки кофе и сладостей. Они подкатывали на машинах или мопедах, ловко пристраивали их на заднем дворе, забегали внутрь, брали кофе и скрывались за столиками.

Кафе было нарядным и очень оживленным. Можно было подумать, что сегодня здесь что-то праздновали, но нет, ничего необычного не происходило, был просто конец рабочей недели, и желающих отдохнуть за чашечкой кофе было немало. К вечеру посетителей стало еще больше, у витрины все время толпились люди, выбирая сладости и заказывая напитки.

Все внутри было мягких бежевых тонов – и стены, и барная стойка, и столики со стульями. Мебель стояла свежая, купленная совсем недавно, столы гладкие и блестящие, стулья крепкие и удобные. Две длинные стеклянные витрины напротив входа были до отказа заполнены сладостями, от обилия которых разбегались глаза. Аккуратными рядами лежали шарики и ромбики, трубочки и корзиночки, темные и белые, украшенные клубникой, вишней, завитком заварного крема или черного шоколада. Разноцветными прямоугольниками, словно набор акварельных красок, лежало мороженое на развес. Трехъярусная витрина крутила пышные торты. Все это мигало и светилось множеством золотистых лампочек, словно детская карусель, так что витрину невозможно было не заметить с улицы. Прохожие заглядывали в большие, до пола, окна, останавливались, разглядывали витрину и посетителей внутри.

Антон Ильич и Юля никого не замечали.

Их столик у дальнего окна освещался тихой зеленой лампой. Когда стало смеркаться, им принесли свечу, и стало еще уютнее.

– Вы удивительная.

– Правда?

– Да.

Она засмеялась.

– Чем же я вас так удивила?

– Никогда бы не подумал, что вы можете шутить. И смеяться.

Она расхохоталась еще громче, закинув назад голову.

– И это все, чем я вас удивила?

– Нет, что вы! Конечно, нет.

– Неужели? Есть что-то еще? Придумайте что-нибудь скорее. Ну же, прошу вас! Или, по-вашему, это комплимент? Сказать девушке, что ее главное достоинство это хорошее чувство юмора?

Она смеялась, а Антон Ильич продолжал совершенно серьезно:

– Вы необыкновенно красивая. Я вас еще в самолете заметил.

Она перестала смеяться.

– В самолете?

– Да. Я подумал, что у вас, конечно, кто-то есть.

– Правда? Почему же?

– Потому что… Вы все время о ком-то думали и ни на кого не обращали внимания. Ни с кем не разговаривали. Не читали книгу. Не спали. Я наблюдал за вами. Вы всю дорогу сидели и думали. Как будто… Как будто вы думали о ком-то. Как будто вам никто больше не нужен.

– Да нет же! Я просто думала… Да, это не важно. Так что еще вы обо мне подумали?

– Я подумал, что вокруг такой красивой девушки, несомненно, вьется стая поклонников.

– Да бросьте, какие поклонники!

Она махнула рукой, но Антон Ильич не поверил ее словам. Тогда она наклонилась к нему и сказала:

– Меня с восьмым марта в этом году никто не поздравил.

Она выразительно посмотрела на него, словно одна эта фраза должна была объяснить ему все.

– Только девочки на работе. Да мой бывший свекор поздравление прислал. А из мужчин никто. Вообще никто! Даже не позвонил никто. Понимаете?

Она выпрямилась и вздохнула.

– А вы говорите, поклонники.

– Вы так из-за этого переживаете?

– Из-за чего?

– Из-за восьмого марта?

Глаза ее потемнели.

– Ведь ноябрь уже на носу. Неужели вы до сих пор об этом думаете? Для вас это так важно?