Виктория Левина - Отражения

Теперь, когда всё встало на свои места, вернёмся к моим детским воспоминаниям. Я была ребёнком-инвалидом. Ходила с трудом, а потому в основном сидела и рисовала. Рисовать мне тоже было трудновато, так как обожжённая до кости рука плохо удерживала карандаш. Бабушка жила рядом с нашим большим домом. У неё имелся свой маленький кирпичный домик, который папа был вынужден для неё построить. В нём была всего одна комнатка с печкой. Зачем ей понадобилась отдельная жилплощадь? Всё очень просто. Дело в том, что бабушка не общалась с зятем-евреем. Чтобы избегать нежелательных встреч, она заходила в гости, когда он отсутствовал и только имея вполне определённую цель, например, искупаться, помыть голову, пообщаться с любимой дочкой.

Я помню, как мама лила горячую воду из кувшинчика на роскошные русые густые косы бабушки. Скорее всего, в то время она была ещё не старой женщиной и сохранила следы неимоверной красоты! Но одевалась она в длинные до пола юбки, телогрейку и неизменный платок, который никогда не исчезал с её головы. Вот почему для меня любимым и заманчивым занятием было наблюдать за таинством мытья чудесных волос моей бабушки, венчавших её ещё не седую голову.

Закончив с водными процедурами, мама брала специальный костяной гребень и принималась осторожно и с любовью расчёсывать её пышные локоны… Бабушка в одной сорочке сидела на табуреточке перед мамой и казалась непривычно молодой и весёлой! Они ворковали о чём-то своём, чего я ещё не понимала. Разговор вёлся с любовью и перемежался смехом. Но к тому времени, когда папа возвращался с работы, бабушка всегда успевала уйти к себе. Ей не нравилась даже мысль о том, чтобы лишний раз встретиться с «жидовской мордой»…

Самой большой своей бедой бабушка считала то, что её любимица, в которую она вложила столько сил и души, решила связать жизнь с евреем! Происходя из обедневшей семьи польских шляхтичей-дворян, она была жуткой антисемиткой! Её биография заслуживает особого внимания.

Получив прекрасное по тем временам образование, свободно говоря на нескольких языках, бабушка нанялась гувернанткой в дом графа Бобринского, знаменитого в те времена сахарозаводчика, владеющего огромным количеством земель на Украине. Мало кому точно известно как (тайну эту знала только мама, а потом и я), но три моих старших тётки родились в его имении… Граф был уже в летах и хотел устроить жизнь бабушки. А к ней, невероятно красивой польке, сватался уже несколько раз (но безрезультатно) мой будущий дед, влюблённый в неё безумно! Он хотел взять свою избранницу замуж с тремя детьми и носить её на руках. И однажды ему повезло.

Дед был мастеровитым, весёлым, заводным мужчиной и любил заложить за воротник. Но на бабушку он молился. В один прекрасный день, осознав выгоды столь тёплого отношения, высокомерная гувернантка согласилась принять его предложение руки и сердца, тем более племянник графа уже начинал прибирать имение и заводы к рукам, а значит, в любой день бабушка и её дети могли оказаться на улице…

Отца деда, моего прадеда, то же графское семейство выменяло на охотничью собаку в Орловской губернии ещё во времена крепостного права. Так что дедушка был гол как сокол. Несмотря на его заводной характер и множество достоинств, бабушка всегда относилась к нему как к «быдлу». У них родилось ещё четверо детей (двое близнецов-мальчиков умерли в младенчестве). Мама была последней, седьмой по счёту дочерью, родившейся у бабушки.

Бабушка семью свою, мягко сказать, не любила, мужа ни во что не ставила, лежала на печи и читала французские романы. А дед делал по дому всё: и стирал, и готовил, и деньги зарабатывал, и за детьми смотрел! Неудивительно, что постепенно он начал пить лишнего. Бабка держала мужа в строгости, деньги отбирала, и у него, я так думаю, другого пути, как податься в пролетарии, не было…

Так они и жили: бабушка ненавидела всех своих домочадцев, кроме младшенькой доченьки, ставшей впоследствии моей мамой. Дедушка был председателем местной партячейки и нередко снимал стресс с помощью сорокаградусной. Дети росли неграмотными и лишёнными ласки. Кроме мамы. Заботясь о ней, бабушка помогла своей любимице выучиться в техникуме, а потом и в институте (том самом, который основал ещё граф), вывязывая и продавая чепчики на местном базаре.

Со своей младшей дочкой бабушка связывала эгоистичные чаяния о счастливой старости, которую они должны были непременно провести только вдвоём. Кто мог предположить, что красавица и умница, презрев многочисленных ухажёров, выберет невзрачного рыжего «жидёнка»!