Юрий Сыров - Друганы. Рассказы

День был жарким, рыба совсем не ловилась, да и Костька пребывал в печали после очередного скандала с Митькой. А тут ещё и Серёжка заныл:

– Костинька, айда домой, гОлодно чей-то…

Дом Костьки был гораздо ближе от речки, чем Серёжкин – туда они и потелепались, утомлённые жарой и голодом. И только зайдя в дом Костька вспомнил, как его рано утром расталкивала мать:

– Костя, сыночка, просыпайся, мы все уезжаем в район, к тёть Гале в больницу. Я и печку не топила, тебе даже поесть нечего. Ты уж сбегай к Митьке, поешьте там, а мы вам вечером гостинцев привезём. – Костька так и сделал. Натрескавшись пирогов, друганы лениво развалились на мягкой лужайке, обсудить предстоящую рыбалку, а за обсуждением, как всегда, поругались…

Отгоняя неприятные воспоминания, Костька тяжко вздохнул и подтолкнул Серёжку к столу:

– Садись. Шас чо-нить поедим.

В надежде на чудо он заглянул в холодную печь – пусто. Открыл бабушкину студёнку – широкую тумбочку для хранения продуктов – пошарил и, почувствовав какой-то запах, стал вышвыривать из неё всё, что было. Из съестного оказалась только, видимо нечаянно забытая и пролежавшая там много дней, засохшая селёдка. Костька поставил тарелку на стол, понюхал – запах был… не очень, а рядом с селедкой лениво шевелились подозрительные белые червячки… Серёжка брезгливо скривился:

– Я не бу-у-ду…

– Ешь, дурак. Это – деликатес! В Сибири, на море Байкал, тамошние жители тока протухшу рыбу и жрут. Они её омЕль зовут. Вот.

– Чай не правда!? – Серёжка выпучил глазёнки, открыл рот, но тут же быстренько захлопнул его. Мелькнула мысль: «Кабы Костька в открытый рот рыбу-то не сунул».

– Дак она чай, поди, и рождатся така? Тухла?

– Ага-а! И всюЮ жизню така тухла и плават, пока не спомают да не слопают… Дурак! Хто же енто живой протухат! Они её нарочно на солнышке, или в студёнках таких вот держат, пока не протухнет. А потом – жрут. Эт баушка наша положила спицально маненько на пробу. Вот она шас и доспела. Мы с тобой пробу-то и сымем. Вот. Жри давай!

– Дак, а ловят-то как, Кость? – спросил Серёжка, пытаясь оттянуть время перед великим таинством – пробой тухлой рыбы. – Говоришь, зовут омЕль. Зовут – это что ли с берега кричат: «омЕ-ель, омЕ-ель…», она и приплыват?

– Ой, дура-ак, – Костька обхватил голову, раскачивающуюся из стороны в сторону от возмущения, и тяжко выдохнул…

С улицы раздался условный сигнал друганов – протяжный свист. Костька выглянул за оконную занавеску, отпихнул рукой бесцеремонно лезущую туда Серёжкину мордашку, и выругался:

– Ну,… Митька, блин, вечно спортит шутку.

Бросив взгляд на копошащихся в тарелке белых червячков, сглотнул голодную слюну, отвесил Серёжке лёгонького подзатыльника и, скомандовав: «За мной, шкет!» выбежал из дома.

– Митька-а! Серёжка голодный, спасу нет. А мои тока вечером вернутся. У тя дома пожрать чё есть?

У жалостливого Митьки защемило сердце. Он взял Серёжку за руку, погладил его взъерошенные волосёнки, сердито глянул на Костьку и процедил сквозь зубы:

– Цельный день мальца таскаш за собой не жрамши, а сам-то пирогов… – и осёкся.

– Да ладно, – буркнул примирительно Костька.

– Айдате к нам. Папка дома с дядь Саней. Выпивают. Не ной, Серёга, щас от пуза накормлю, – и Митька быстро зашагал к своему дому, таща за руку еле поспевающего за ним Серёжку. А тот, семеня, то и дело оглядывался с опаской на плетущегося сзади понурого Костьку. Страшно ему было: друзья вот-вот расскандалятся! Но урчащий от голода Костькин живот напоминал, что ради «пожрать» – можно и потерпеть. И Костька стойко терпел: не отвечал на гневные выпады друга.

Мальчишки вошли в дом… и замерли у порога. Митькин отец, приветливо улыбаясь, поманил их рукой:

– А ну, орлы, к столу! Сейчас деликатес есть будем. Дядя Саня вернулся, гостинец из Сибири привёз. Митька, чайник быстренько поставь.

Дядя Саня сконфуженно сдвинул начатую бутылку «Столичной» за горку нарезанного хлеба, показал кивком головы на огромную рыбину, лежащую на столе, и гордо отрекомендовал:

– Омуль! С душком!

«Орлы» скукожились возле порога, накрепко захлопнув рты, боясь впустить туда резкий запах тухлой рыбы. Только Серёжка, судорожно дёргая Костьку за рукав, скороговоркой лепетал, будто байкальский туземец, зовущий с берега рыбу:

– ОмЕль, омЕль, омЕль…

Предвкушение праздника радует больше, чем сам праздник. А ожидание конца каникул огорчает больше, чем конец каникул. Всего через один день – в школу. Митька и Костька решили всё же оставить огорчения на завтра – на последний день лета. А сегодня у них было запланировано огромное количество разных дел. Только вот, как всегда, всё шло не по плану, а так, как всегда… С утра они успели поругаться, маленько подраться, помириться. И вот теперь разгорался новый спор – спор о способностях их учителей.