Герман Шелков - Печальные истории ушедшей эпохи. Не то выбрал. Не тем родился. Не туда пошел

Они перешли улицу и очутились в кафе.

– Принеси как всегда, – сказал Коля Хвалов официантке. – Нет, подожди. Принеси коньяку – пять звездочек. И подай обед получше. Ко мне приехал дорогой гость.

Герман был в восторге.

Он выпил рюмку коньяку.

– Не согласится ли Глен подождать? – спросил Коля Хвалов. – Все будет, как он хочет, но только позже.

– Нет, – сказал Герман.

– Нет?

– Времена нынче другие. Доверие теперь в большой цене. Если кто-то хочет, чтобы Глен ему доверял, нужно доказать это делом. Лучше всего – сделать так, как он сказал. Простая, детская истина.

Коля Хвалов покачал головой.

– А ты умеешь говорить! Все верно изложил. Все правильно. Значит, прочь сомненья! Деньги достану сегодня. А ты расскажешь Глену, что я не стал ждать трех дней, пусть он это оценит. Выручишь по-приятельски?

– С удовольствием.

– О! Да ты человек! Мне такие люди очень нравятся.

Коля Хвалов оставил Германа в кафе и вскоре привез деньги. Они лежали в детской обувной коробке, ровно три тысячи, билетами по десять рублей. Герман старательно пересчитал каждую пачку.

– Надежней везти их как есть, в коробке, – сказал Коля Хвалов.

Герман так и сделал. Войдя в купе, он сразу положил коробку под подушку.

Каждую минуту он вспоминал о самых приятных моментах выполненного поручения. Оно казалось легким из-за его умения обращаться с людьми.

Ему хотелось танцевать от восторга.

Перед прибытием поезда он заперся в уборной и заглянул к коробку. Все деньги были на месте.

Когда за окном показался перрон, в купе вошел Витя Каракум.

– Мне поручили следить за тобой, – сказал он. – Что сказать? Ты справился хорошо. Не допустил ни одной ошибки. Глен будет доволен. Думаю, это наведет его на важное открытие: у нашего Геры – это он так тебя сейчас называет, – талант спрашивать долги с населения. Впрочем, один случай еще не закономерность. А теперь погляди в окно: нас встречает дружище Нунс!

Нунс стоял на перроне и улыбался.

Герман появился в квартире Клары-буфетчицы с гордо поднятой головой.

Глен сидел к кресле.

– Удивление! – произнес он, не вставая с места. – Коля Хвалов не стал дожидаться, а взял и заплатил сразу. Какие же слова ты ему сказал, малыш?

– Лучше шутить со смертью, чем с Гленом, – ответил Герман. – Меньше маеты и терзаний.

– Какая фигура речи! А теперь отдай деньги Кларе.

Герман открыл коробку и достал оттуда три пачки аккуратно нарезанной газетной бумаги.

– А где деньги? – прошептал он.

От изумления он издал горлом птичий свист.

Кто-то, стоящий за спиной, сильно ударил его ладонью по затылку и сшиб с ног. Очутившись на полу, Герман увидел, что это Нунс.

– Куда девал три тысячи? – заорал Нунс. – А главное, у кого взял, сука!

Он наклонился и ударил Германа кулаком в скулу. У Германа внутри лопнула щека, кровь полилась в горло и хлынула изо рта.

– А-а! – закричал Герман. – Я не брал денег! Они были в коробке!

Из комнаты вышел Витя Каракум и сделал то же, что и Нунс. Он оказался левшой, но его удар был не слабее.

У Германа в глазах засверкал звездопад.

Он выгнулся, как щука на берегу, сначала в одну, потому в другую сторону.

– Говори, где деньги, – злобно проговорил Витя Каракум.

Клара, неподвижно стоявшая у стены, всплеснула руками.

– Вот гад! А казался таким приличным, – сказала она. – Нужно позвать Сиву. Он вытряхнет из него, где деньги.

Витя Каракум выглянул в окно и позвал Сиву: «Эй, Сива! Твой номер!»

Герман плакал на полу от боли и неслыханного ужаса.

Он несколько раз обращался к Глену – умоляющим взглядом, но Глен был далек от его надежд.

Один раз Герман протянул к нему руки, как ребенок к матери. Это рассмешило всех, а Нунс даже прикрыл ладонью глаза – так ему было весело.

В появившемся Сиве Герман узнал философски настроенного огромного человека из прихожей. Он и теперь был в белой рубашке и с подтяжками.

Сива схватил Германа за горло и поставил на ноги. Герман стал задыхаться.

– Покажи ему, Сивушка, какая он дрянь, – проговорила Клара.

У Германа непослушно задергались ноги, как у веревочной куклы.

– Я не одобряю этих чудачеств, Сива, – насмешливо произнес Глен. – Оставь душить мальчонку.

Герман упал на колени и зарыдал. Он чувствовал, как в нем трясется каждый сантиметр тела. Он еще не видел столько собственных слез.

– Что же ты наделал, Гера! – сказал Глен. – Ах, что же ты наделал! Все разрушил, все разбил.

– Я не брал денег, – истерично прошептал Герман.