Виктория Журавлева - Времена года

Она прошла девять кругов ада всего за две недели… Мир окончательно потерял краски, не осталось даже серого и белого. Только чёрный, будто и Незнакомка погибла на войне с Незнакомцем. Она потерялась в днях, мыслях, не могла есть, пить, ходить, ничего не могла, потому что больше не хотела жить. Теперь Война забрала не только всех близких, но и душу. Окончательно. Бесповоротно. Навсегда. Она любит и влюблена, но вера пропала.

Всё случается весной. Кажется, это самое счастливое время года, когда всё расцветает, обновляется, уходят холода, слякоть и грязь, пропадают серость и темнота, возвращаются краски и свет.

Её весна была чёрной, пропитанная прошедшей Войной, слезами, даже победа не была так важна. Разве можно называть это победой, в которой всё потерял? Нет. Неважно на победу. Радуются лишь те, к кому вернулись с фронта, возможно, без ноги, руки, но вернулись, и теперь… Они обнимаются на вокзале.

Незнакомка стоит одна на том же месте, но больше нет ничего, лишь толпа вокруг. Хочется вернуться в прошлое, хочется снова Войны, чтобы Его опять отправляли воевать, а она провожала и просила не целовать. Они думали, что не живут. Ей кажется, она была самой живой в Войну, когда чувствовала и он был рядом, ничего больше было не нужно. А теперь она нуждается одновременно во всём и только в нём.

– Я заслужил поцелуй, – словно в бреду, точно не наяву.

«Невозможно, невозможно, невозможно», – в мыслях её, когда она оборачивается на надломленный и родной звук. Вспышка.

Резкая вспышка, которая включает весь свет при виде этой улыбки. Мир перестаёт быть чёрным, она видит зелёную форму солдат, видит чёрно-красный поезд, видит серую железную дорогу, видит яркие жёлтые платья, видит лучи солнца, пробивающиеся сквозь открытые окна вокзала. Она видит родные глаза и не может сдвинуться с места, кинуться в объятия, начать целовать, как это делают все влюблённые вокруг. Смотрит и плачет.

– Больше не нужно, не зря же я выживал для тебя, – снова его голос раздаётся в шуме вокруг, пока Незнакомка стоит и не верит.

Он улыбается, подходит и крепко обнимает, целуя в лоб и закрывая старые мудрые глаза, замеченные Жизнью, Смертью и Судьбой.

Три спутника стоят в стороне, наблюдая за людьми на вокзале, и лишь Незнакомец и Незнакомка их привлекают. Судьба довольно улыбается, Смерть качает головой, закатывая пустые глаза, а Жизнь… Жизнь готовит им другие подарки, от которых они будут счастливо плакать, ведь если они смогли пережить три стадии, то получили самое важное – Время любить.

Через 68 лет:

С: Значит, теперь я могу делать что хочу?

Ж: Что ты хочешь?

С: Разлучить!

Ж: С ума сошёл? Опять? Оставь!

С: Да всё, пора уже им, всё у них есть и было.

Судьба: Да, Смерть прав.

Ж: Как? Поверить не могу, вы сговорились!

Судьба: Родственным душам пора уйти, чтобы снова найти друг друга в следующей жизни.

Все мы разные, с этим не поспоришь. Но всё-таки есть кое-что невероятно светлое и чистое, что объединяет человечество. Это семья. Без семьи не было бы мира, людей, была бы только пустая земля, где красоту природы даже некому оценить.

Иногда мы даже не задумываемся, что именно даёт нам семья. Мы забываем в спешке, принимая с первого взгляда обычные вещи за что-то привычное и вовсе не важное. То, что когда-то было дорого для родственников, не представляет для нас ценности. Может, мы даже пользуемся старыми, хорошо сохранившимися вещами, но забыли, от кого получили их, по какому случаю и почему в глубине души они кажутся чем-то важным.

Это случилось поздно вечером и по всем простым сюжетам – всё произошло в метро, где чаще всего никто не улыбался, чего уж говорить о других эмоциях. В метро все превращаются в серые, закрытые и унылые стены, не способные чувствовать, видеть и думать. У стен есть только одна цель – оказаться в нужном месте в нужное время. Стены не всегда разрушаются, выходя из душного метро, они могут остаться такими же унылыми на вечность, пока их не стукнет огромный молоток с табличкой «Возвращение к жизни».

Одна такая Стена снова куда-то спешила, не обращая ни на что внимания. На самом деле это был молодой человек, стена которого наверняка давала трещину, пока он веселился с друзьями на выходных. Этого было мало, чтобы назвать нужным молотком, способным разрушить всю закрытость, парень давно погряз в бесчувственных учебных буднях.

Он стоит совершенно спокойный, больше похожий на серое невзрачное пятно, не смотрит на людей, полностью увлечённый мысленным повторением замысловатых формул для экзамена. Стена так бы и осталась стоять на месте среди других стен в вагоне, где при желании, которого ни у кого нет, можно было построить целый бездушный дом. Да и как можно построить что-то бездушное с желанием? Даже бездушный дом не под силу.