Михаил Сверлов - Бегущая по тундре. Документально-художественная повесть

– И ты, – однажды неожиданно сказал Гивэу Анне, – встретишься с ним далеко отсюда, когда будешь совсем взрослой и станешь большим начальником.

Ещё Анне запомнился сказ старого человека о Вороне, через которого Творец создал весь окружающий человека мир. Вот как, по его сказу, это происходило: «Жил-был Ворон. Он летел в определённом пространстве, точное описание которого до нас не дошло. Его полёт не поддавался измерению времени. На лету ворон испражнялся и мочился. Когда он из себя извергал большие и твёрдые куски, из них образовывались большие пространства суши – горы и континенты, из мелких – острова, а из жидких – топкая тундра. Созидательный полёт Ворона был непрерывным, и след его мочи вытянулся в тонкую нить, образуя реки. А когда мочи осталось совсем немного, и она уже не лилась, а только капала, из этих капель образовались многочисленные тундровые озера».

В этом мифе о сотворении почему-то ничего не говорилось о морях и океанах. Вероятно, они существовали с самого начала, и поэтому Ворон не имел никакого отношения к их появлению. Однако созидательная миссия Ворона на этом не была завершена, и Гивэу продолжал:

«Теперь необходимо было покрыть землю растительностью и населить её живыми существами. Но самое главное, нужно было её осветить, ведь сотворенная земля пока ещё не имела ни солнечного освещения, ни звезд на небе.

И тогда Ворон созвал всех своих родственников-птиц. Первым он выбрал большого Орла – самого сильного и выносливого из них – и велел ему лететь на край неба и земли, чтобы там пробить отверстие для солнечных лучей. По его приказу Орел взмахнул огромными крыльями и улетел к горизонту. Прошло много времени, и он вернулся усталым и ослабевшим. Его некогда большой и красивый клюв был ободран и стёрт почти до основания. Он с большим сожалением поведал Ворону о том, что не смог исполнить его наказ, потому что небесная твердь оказалась слишком твердой для его клюва. Тогда Ворон послал белую Чайку-поморника, но и она вернулась ни с чем. После этого на край земли летали Совы, Утки, Гуси, Гагары, но света на земле по-прежнему не было. Когда надежды почти не осталось, к Ворону обратилась маленькая Пуночка, которая тоже хотела попробовать добыть свет для земли. Ворон с недоверием взглянул на крохотную пташку, но выбора не было, да и терять уже было нечего. Он одобрительно кивнул, и Пуночка радостно взмахнула крылышками и скрылась в кромешной тьме.

Время шло, а отважная Пуночка все долбила и долбила твердое небесное покрытие. Она уже до основания сточила свой крохотный клювик, и на белоснежные перья грудки маленькой птички из ранки брызнули капли крови.

Прошло очень много времени, а Ворон не отрываясь продолжал смотреть в ту сторону, куда улетела Пуночка. И вдруг он увидел какой-то красный отблеск. Сначала это была маленькая точка, но постепенно она начала расти в ширину и вышину, и из точки вдруг хлынули лучи солнечного света, такие яркие, что все, увидевшие его, зажмурились. Это было Солнце! Отважная Пуночка вернулась изнурённой и почти без клюва, а вся грудка у неё была красной от собственной крови. Это был цвет утренней зари, которую с нетерпением ожидало всё живое на земле. И по сей день на груди у каждой пуночки есть красные перышки, как свидетельство её великого подвига». Так рассказывал старый сказитель Гивэу.

В семь лет отец начал учить её стрелять из винчестера 14 14 Винчестер – американский карабин. и малокалиберной винтовки, а в девять – впервые взял с собой на вельбот, где она вместе с мужчинами охотилась на нерпу. Такие тренировки научили Анну метко стрелять и ей очень завидовали русские мальчишки.

Ане нравились рассказы бывалых и удачливых охотников. Вечером они приходили в ярангу Тумнеттувге, пили чай, курили трубки и рассказывали разные случаи из их такой богатой на приключения охотничьей жизни.

Однажды Аня услышала рассказ и своего отца об охоте на умку – белого медведя, и о том, как охотится умка. Говорил он для молодых охотников, собравшихся в яранге:

«Залезет хитроумный умка на торос, по-человечески на задние лапы встанет, и только бинокля ему не хватает, чтобы вокруг оглядеться.

Внимательно смотрит и носом поводит: запахи он слышит, быть может, лучше всех зверей. Тут же прикинет, с какой стороны дует ветер, чтобы подкрасться к жертве непременно с подветренной стороны. И, вдруг, что-то заметив, полулежа, заскользит с тороса на брюхе, притормаживая передними лапами. Теперь он знает, где его жертва, и каков путь до неё.